Половина времени в Писательской резиденции позади. На этот раз Маттиас Наврат берет нас с собой в новосибирский Центральный парк. Во время прогулки по Академгородку он знакомится с особенностями этого уникального места. Вернувшись в Новосибирск, наблюдает из окна за природным зрелищем, развернувшимся на краю города. Его впечатления по прошествии второй недели собраны ниже.
Воскресенья
Воскресенье, в Центральном парке светит солнце, на дорожках сияют желтые листья. В половинке ананаса сидят женщина и ее взрослая дочь, они смеются, визжат с радостным изумлением, а ананас в это время несется по кругу вместе с другими ананасами, при этом еще оборачиваясь вокруг своей оси, так что им приходится изо всех сил отклоняться в противоположную сторону. В центре платформы сидит пластиковый орангутанг и держит в каждой руке по ананасу. В воскресенье человек тут идет гулять по парку, потом усаживается в ананас, хорошенько встряхивается и после этого чувствует, что готов к новой неделе. Две очень старенькие подруги в нарядных летних платьях, вероятно, заставшие еще последнюю мировую войну и уж точно – сталинскую эпоху и Советский Союз, сидят на скамейке в парке и наблюдают за проходящими мимо молодыми семьями с колясками, время от времени отпуская какое-нибудь замечание. На карусели верхом на лошадке сидит девочка, на платформе рядом с ней стоит мама и что-то шепчет ей на ухо, девочка с карусели вглядывается в окружающую толпу и с испуганным лицом – кататься страшно – машет рукой.
По дорожкам парка разносится запах сахарной ваты. И я вспоминаю свое детство при виде мальчика, плетущегося на шаг позади родителей – волосы набок, штаны по щиколотку, на лице обида.
Новая утопия
Гуляя по Академгородку, я чувствую в воздухе запах грибов и сосновых иголок на влажной земле. Подлесок покрыт солнечными пятнами, листья уже начали понемногу желтеть. В просветах меж деревьями виднеются здания студенческих общежитий и институтов.
Мы гуляем по советской утопии 1950-х годов. Город вдали от Москвы, рядом с Новосибирском, население – сплошь физики-ядерщики, генетики и другие ученые с семьями. Они не подчиняются местной партии и сами управляют Городком. Конечно, результаты их научных изысканий должны пойти на пользу военной промышленности и энергетике – именно так изначально задумывал проект его основатель Михаил Лаврентьев, и именно под таким соусом подал его партийному руководству в столице. И тем не менее – неслыханная свобода.
Сегодня здесь множество кафе и пабов. На пешеходных дорожках нам то и дело попадаются студенты – на велосипедах, с книгой на скамейках или с бумажными кофейными стаканчиками из „Traveler`s Coffee“ в руках. В новой части Городка, в Технопарке, сейчас появляются институты, где программисты и специалисты в области нанотехнологий работают над своими проектами, это инкубатор для стартапов. «Когда-то, говорит Константин, сюда приезжали в основном молодые ученые, которые не видели шансов на реализацию своих идей в московских университетских структурах, среди засилья стариков. Сегодня они сами состарились и, в свою очередь, чинят препоны молодежи».
Но кое-что от утопии осталось тут до сих пор. Здесь есть амфитеатр, где жители могут послушать доклады на самые разные темы из всевозможных областей культуры. По вечерам в пабах проводятся научные кабаре и слэмы. Тут нужно быть внимательнее, когда говоришь о чем-то на улице, ведь любой прохожий наверняка умнее тебя – какая-нибудь пожилая дама с седыми волосами или старик с тростью может оказаться ведущим специалистом в области физики элементарных частиц или экспертом по вымирающим языкам и религиям коренного населения Сибири.
А еще здесь есть, по словам Константина, «обитатели сумрака». У многих программистов заключены контракты с калифорнийскими компаниями, поэтому работают они по ночам, а днем спят. Они не платят ни налогов, ни взносов на медицинское страхование – их деньги, как и их самих, можно увидеть лишь когда они покупают свой капучино в „Traveler`s Coffee“. Живут здесь и забытые герои. Эти мужчины и женщины протестовали против действий Советского Союза во время Пражской весны 1968 года, из-за чего их уволили с работы и исключили из партии. В начале 90-х к ним ненадолго пришло признание. Интересуется ли ими сегодня хоть кто-нибудь?
В электричке до Академгородка мы обсуждали результаты думских выборов в прошлое воскресенье, и Константин был заметно обеспокоен, ведь теперь оппозиция оказалась полностью нейтрализована. «Изменения в политике всегда отражаются в архитектуре», говорит он. Мы останавливаемся у недавно построенного лекционного корпуса. В центре – стеклянная башня с золотым шпилем, там расположены кабинеты декана и администрации, а по бокам два отделенных от нее низких боковых крыла с лекционными залами. Профессора и студенты разведены по разным частям здания и уже не сталкиваются друг с другом в коридорах, как это было в институтах 60-х. «Декан даже может, говорит Константин, подъехать на машине к самому входу в башню, если хочет избежать разговоров со студентами на подступах к университету».
Чего хочет декан – это, конечно, вопрос.
Величие природы
За моим окном ночь, вдалеке за небоскребами желтеет небо, словно там, на горизонте, буря гонит песчаные облака. Степь будто бы вздымается и надвигается на город. Вдали сверкают молнии. Но за окном все спокойно, раскатов грома не слышно, с улиц доносится лишь городской шум. Оставить одно окно открытым на ночь или лучше все закрыть? Может быть, гроза пройдет стороной, не затронув город. С грозами я тут еще не сталкивался, и на мгновение меня охватывает какой-то первобытный страх. Но на следующее утро я просыпаюсь, и все окна целы. И лишь асфальт под окном еще чуть влажный.
