6 октября в московском Культурном центре ДОМ в рамках организованного Гёте-Институтом фестиваля «Джаз осенью» выступит германо-британское трио PaPaJo. Его основатель и идеолог — тромбонист Пауль Хубвебер. Второй «Па» в трио — выдающийся барабанщик в мире авангардного джаза Пауль Ловенс. «Джо» — британский контрабасист Джон Эдвардс. Пауль Хубвебер ответил на вопросы Григория Дурново о творческих принципах трио и других своих проектах.
Что вы можете сказать о ваших партнёрах по трио, Пауле Ловенсе и Джоне Эдвардсе, о работе с ними, о самом трио? В чём была идея его создания?
Пауль и Джон — одни из самых восприимчивых людей, с которыми мне приходилось работать и путешествовать. (Кстати, наша любимая тема для разговора во время путешествий — еда, которую каждый из нас готовит дома: в Лондоне, Никельсдорфе и Наполеонсберге (район в Аахене — Г.Д.). Бог мой, если когда-нибудь у нас будет кулинарное шоу, это будет большая вечеринка с чесноком, острым перцем и пастой. PaPaJo — настоящая группа. Мы играем по-настоящему вместе. Это не просто солист с ритм-секцией. Правильный термин нашёл Петер Никлас Вильсон (немецкий джазовый контрабасист, музыковед и журналист — Г.Д.), когда писал сопроводительный текст к нашему первому альбому, «PaPaJo», который вышел в 2002 году на лэйбле Emanem: «метаинструмент». Иногда в игре трио нельзя различить, где тромбон, где контрабас, а где ударные. Не стоит забывать: важной частью музыки PaPaJo является поэзия. Может быть, в этом причина, почему к этому ансамблю привлечено меньше внимания, чем, например, к ансамблю Брётцманна. (Улыбается.) Идея сформировать этот ансамбль принадлежала мне после того, как Петер Ковальд из-за болезни покинул трио HUKOLO (Hubweber-Kowald-Lovens). Это трио существовало с 1998 по 2001 год.
А идея пригласить Джонни принадлежала Паулю Ловенсу. Так зародилась музыка трио, которую вы никогда раньше не слышали, и началась настоящая дружба! Я знаком со всеми этими ребятами с конца 1960-х — начала 1970-х, в частности, с первых лет джазового фестиваля в Мёрсе, в 1972 — 1977 годах я входил в его оргкомитет.
Какие из актуальных проектов с вашим участием вы бы упомянули как наиболее важные? Кто из ваших партнёров более других повлиял на вас, стал для вас источником вдохновения?
Я не могу назвать тот или иной проект наиболее важным. У каждого из них свои идеи, свои ощущения, своё видение, своё звучание и краска. Сейчас я работаю в дуэте с Полом Литтоном, играю соло, в ансамбле Half Camouflage, с Бриттой Либеркнехт, с диджеем Сниффом, с Клаусом ван Беббером, дирижирую, играю с Фабианом Юнгом и в ансамбле Yellow Snow Crystals.
Источником вдохновения для меня является Розуэлл Радд, первый тромбонист, о котором я узнал. А также Михел Вайсвис, Петер Ковальд (прежде всего по части организаторской деятельности, этим я занимаюсь уже сорок лет), Пауль Ловенс, а также Альберт Мангельсдорф, Пол Разерфорд, Гюнтер Кристманн, Джон Эдвардс, Раду Мальфатти, Пол Литтон, Эдриан Белью и другие.
Что вы можете сказать об опыте работы с музыкантами, использующими электронику?
Я очень люблю такие проекты, если в них также идёт речь о «метаинструменте». Например, ансамбль Schnack (с Ули Бёттхером). В проектах с диджеем Сниффом и Клаусом ван Беббером можно услышать реализацию этой идеи.
Как возник проект с музыкой для старого советского фильма («Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков»)?
В 2000 году я ездил в турне с музыкантами из Восточной Германии. У них был архив фильмов из ГДР. Нас пригласила Коммунистическая партия Великобритании. И вот мы (десять человек, включая детей) поехали старом «Икарусе» и двух седанах из Шёнхаузена через Хук ван Холланд в Харидж, Колчестер, Лондон, Бирмингем, Бристоль и по другим городам. Турне заняло две недели. Жили, как кочевники, спали и готовили в палатках, это был сентябрь. Выступали, в основном, в большой военной палатке, которая у нас была с собой. Это была музыка, в основном, под немые фильмы на восемь или шестнадцать миллиметров. Например, Эрих Хонеккер ласково треплет маленькую девочку, а тромбон делает так: «Ууууррррххх». Или идут фильмы сталинской эпохи, а тромбон играет баллады. Да, весёлые были дни… Это было потрясающе. Я был бы рад ещё поучаствовать в чём-то таком, мне надо бывать на воздухе. (Живу за городом.)
Есть ли у вас любимые объекты или приспособления, которые вы часто используете для игры на тромбоне?
Мне очень нравится играть с сурдиной для валторны. Использую пластиковые чашки, две обычных сурдины, мундштук для кларнета. Но самое главное — это голос! Кстати, в последние годы я стал чаще петь. В проекте Vinyl & Blech с Клаусом ван Беббером я использую электронику: гармонайзер, старый Echolette из восьмидесятых и луп-машину.
Как возник проект, посвящённый Фрэнку Заппе (Yellow Snow Crystals)? Вы также участвовали в исполнении интерпретаций песен The Beatles. Бывали ли у вас ещё какие-то похожие проекты?
После того, как вышел мой последний сольный альбом «Loverman», где я играю вариацию на тему «Evelyn, A Modified Dog» Заппы, один очень близкий друг предложил мне сделать проект, посвящённый Заппе. Как и в проекте B_Tales, мне было интересно поработать над песнями, не предполагающими особую виртуозность. Как я или кто-либо ещё могу сделать песню более интересной, чем у самого Заппы? И тогда я собрал что-то вроде блюзового ансамбля, поющего по-немецки. (Что мне кажется очень-очень скучным, так это слушать, как немцы поют по-английски с этим ужасным акцентом!).
Сейчас я работаю над в чём-то дадаистским проектом с поэтом, который также поёт. Через несколько дней будут выпущены первые пробы проекта PAULPAULPAUL: стихи Пола Разерфорда, читает Пауль Ловенс, тромбон — Пауль Хубвебер. Ещё я готовлюсь сочинять произведение для хора.
