Архитектура свободы
«Мы живем в то время, когда политика вдруг оказалась очень важной»

Давид Мюльдер ван дер Вегт — один из сооснователей архитектурного бюро XML, чьи интересы простираются от интерьеров залов Европейского совета до крошечного магазина витаминов. Архитектор всегда задавался вопросом: находит ли политический строй свое отражение в планировке законодательных органов? Итогом этих размышлений стала книга — анализ 193 парламентов разных стран мира. Ван дер Вегт рассказал о том, почему оказалось невозможно составить алгоритм для демократии и как политические системы сопротивляются или принимают перемены.
 

Марина Анциперова

Вы часто цитируете фразу Черчилля: «Сначала мы формируем наши здания, а после наши здания формируют нас». Как вы думаете, как архитектура влияет на нас сегодня?

Наше размышление началось с простого наблюдения: мы смотрели на британскую палату общин и думали о том, как политические дебаты развивались в пространстве, где люди сидят друг напротив друга.

Мы, конечно же, сразу сравнили его с голландским парламентом, который, как и многие другие парламенты континентальной Европы, представляет собой полукруг. Когда смотришь на эти два пространства, легко вообразить, что атмосфера в них совершенно разная — все мы знаем, что если вы сидите друг напротив друга или же бок о бок, то атмосфера разговора будет различаться.
После того как мы посетили несколько зданий законодательных органов, мне стало интересно размышлять о том, как их пространство задает определенную точку отсчета для политики.

Книга "Parliament" | www.parliamentbook.com Это очень хороший логический вопрос: как вы думаете, здание поддерживает систему или наоборот?

Не думаю, что есть один правильный ответ, но, конечно же, архитектура влияет на политические процессы. Мы начали разговор о Черчилле, но, как мне кажется, будет интересно рассказать всю эту историю до конца: во время Второй мировой войны лондонское здание парламента было разрушено. Велось много споров о том, не нужно ли его перестроить в форме полукруга. И тогда Черчилль обратился к парламенту и сказал свою знаменитую фразу. Здание британского парламента было придумано 600 лет назад, и тогда это была просто церковь, где стал собираться парламент. Две скамьи, что располагались в одном из зданий монастыря, и стали отправной точкой для британской политической системы: это всегда было противостояние двух партий.

С другой стороны, если какие-то третьи партии набирали вес, то всегда был вопрос, на которую сторону их сажать. Получается, что, с одной стороны, архитектура позволяла развиваться определенной культуре, а другие варианты делала невозможными.

Схемы устройства парламентов разных стран | www.parliamentbook.com Как вы думаете, если мы изменим архитектуру Думы, то это может поменять нашу страну?

Скорее атмосферу дебатов: вы переезжаете в новый дом, и он по-другому организует вашу жизнь. Даже если изменение заключается в том, что в новом доме вы можете сесть у окна, чтобы пить кофе утром, это изменение может повлечь за собой очень многое. Именно поэтому офисы строят новые здания: чтобы возникла новая атмосфера.

Изменение архитектуры парламента точно должно повлечь за собой перемены, но изменит ли это всю политическую культуру — не думаю. Правда, возникшая в результате перемен нестабильность может привести к чему-то новому.

По крайней мере, меньше людей в нашей Думе будут спать — все смогут наконец посмотреть друг на друга.

Могу рассказать один анекдот на эту тему: многие парламенты в Европе сейчас ремонтируются — они находятся в зданиях, построенных, в лучшем случае, в XVII веке. Чтобы не останавливать свою работу из-за ремонта, парламенты перебираются во временные пространства, и удивительно, что в них все детали старых залов заседаний воспроизводятся с мельчайшей подробностью. Это подтверждает мою гипотезу о том, что архитектура вбирает в себя политическую структуру: как только вы начинаете что-то менять, то эта структура дестабилизируется, а политики пытаются поддерживать ее всеми возможными способами.
 
Whitestore. Больше напоминающий бар магазин витаминов площадью в 50 м² в Амстердаме — в квартале Красных фонарей. За 9-метровой барной стойкой — сотрудники в белых халатах, зеркало за ними визуально расширяет пространство, а яркий белый свет контрастирует с доминирующим в районе красным | www.x-m-l.org/ Часто даже в наших новых зданиях правительственных структур можно увидеть старые ковры. Как вы думаете, что нужно делать — метафорически говоря, сжечь ковер?
 
Или подумать о том, что этот ковер символизирует и как можно сохранить его значение, но более современным способом с ним работать. Как это сделано, например, в новом здании «Гаража»: детали старого ресторана сохранены, но всему придана новая структура, которая задает новый смысл.

Что касается парламента — а мы проанализировали 193 здания в мире, — удивительным открытием было то, что каждое из них считает себя уникальным, а на самом деле их существует всего пять типов: скамьи напротив друг друга, полукруг, подкова — гибрид первых двух типов, круг и школьный кабинет, где все сидят и смотрят на учителя, как в вашей Думе.

Все эти типологии были придуманы в XIX веке — и с того времени не менялись. Но сегодня, как мне кажется, эти структуры стали более открытыми, и архитекторы могут принять участие в том, чтобы их изменить: архитектура объединяет много сил вместе — экономических, политических и так далее. Это может стать непростой задачей — поставить эксперимент о новом смысле коллективности пространства.
 
Есть ли правила строительства демократии — для архитектора?
 
Я думаю, что невозможно написать четкий линейный гид. У каждой страны политическая культура состоит из очень специфических компонентов. Да, есть пять типов парламента, но они наполнены разными символами. Если вы спросите меня, как переосмыслить архитектуру здания законодательного органа, то я предложу вам делать его не слишком большим и гибким, чтобы его можно было адаптировать под разные ситуации.
 
В Европе парламенты строились как дома для представительских элит — и в некотором роде представляли собой театр. Но чем сложнее становилась политика, тем больше усложнялись эти здания, в них появлялись новые пространства для разного рода встреч.
 
Интересно было бы придумать гибкое пространство, которое может вмещать в себя и пленарные заседания, и небольшие встречи. Важно подумать о том, насколько необходимо собираться в одном и том же месте — создание путешествующего парламента тоже могло бы дестабилизировать идею власти.
 
Новый интерьер одного из залов совещаний Европейского совета. Проект реализован в 2016 году и воплощает результат долгосрочного размышления архитекторов о том, как должен выглядеть парламентский зал в мире демократии: пространство-трансформер из 28 уникальных предметов мебели (по количеству стран Евросоюза) может использоваться как для небольших совещаний, так и для встреч в полном составе

Новый интерьер одного из залов совещаний Европейского совета​ | www.x-m-l.org/ Как так вышло что вы сделали ряд политических проектов — проект здания ООН в Бонне, зал совещаний Европейского совета?

Архитектура для нас — это способ смотреть на мир, который может воплощаться в разных формах. Иногда это здания, иногда — выставки и книги. Нам интересно размышлять о том, что за силы определяют архитектуру сегодня, что значит жить сегодня, как мы можем это делать.

Мне кажется, мы живем во время, когда политика вдруг оказалась очень важной — и вот почему политики в наших проектах так много. Но мы не только работаем с ООН и Европейским советом, мы строим ночные клубы и придумываем новые магазины. Нам интересно, как архитектура может создавать новые пространства, где люди общаются друг с другом.

Вы сказали, что в наше время политика стала очень важной и ее нельзя игнорировать, но разве связь архитектуры и политики не вечная проблема?

Да, но в 1990-е многие люди представляли, как конец истории конец рыночной экономики. Я думаю, что сегодня мы живем в другой эре и разговор о том, как можно видеть общество по-разному, сегодня активен как никогда.
 
Проект здания ООН в Бонне. Его фасад спроектирован так, чтобы отражать прямые солнечные лучи и не перегреваться летом, а маленький сад символически объединит все страны: каждый делегат, по замыслу архитекторов, высадит здесь собственное растение | www.x-m-l.org/ Для своей книги про парламент вы продолжали исследование целых пять лет — что позволило вам продолжать такой долгий исследовательский проект и как он изменил вас?

Прагматический ответ заключается в том, что нам удалось убедить фонды поддержать нас, а сам проект включал в себя несколько частей — и мастер-классы со студентами, и участие в XIV архитектурной биеннале, и путешествие по полсотне стран, чтобы увидеть, как устроены парламенты по всему миру и как они работают.

Наша мечта теперь — построить парламент. Это было бы отличным окончанием нашей книги. Но мы также много поняли для себя во время этого исследования: как взаимодействуют люди, как архитектура влияет на них. Парламент — экстремальный пример, но фактически он воплощает собой универсальное размышление о том, как может быть устроено публичное пространство.

Давид Мюльдер ван дер Вегт приехал в Москву для участия в дискуссионном проекте «Архитектура и свобода», организованном совместно Фондом Фридриха Науманна, Гёте-институтом в Москве и Архитектурной школой МАРШ.