Разговорный час – колонка о языке
Занавес опускается

Как получилось, что мы говорим по-немецки так, как мы делаем это сегодня? Томас Бём удивил нас своим неожиданным открытием, связанным с немецким литературным языком.

Томас Бём

Для меня, обозревателя рубрики Sprechstunde, это своего рода опущенный занавес. Мне бы хотелось поблагодарить вас за проявленный интерес и Гёте-институт за приглашение и предоставленную возможность немного поразмышлять о немецком языке. Моя задача заключается в том, чтобы рассказать вам о дивном мире волшебства, поэзии и познания, который открыл для меня немецкий язык, а также о мостах, наведённых моим родным языком для того, чтобы я мог понимать другие языки и людей.

Закулисье

Всё это было похоже на коробку с сюрпризами. Поэтому я приберёг самый большой сюрприз напоследок. Цитата, о которой пойдёт речь, показалась мне при первом прочтении невероятной. Невероятным показалось мне и то, что я раньше об этом ничего не знал. Звучала она следующим образом: «Все мы, говорящие на немецком литературном языке или высоком немецком – актёры». Возможно, для вас это не стало большим открытием, и вы всегда чувствовали, что, вероятно, за кулисами немецкого языка что-то происходило. Иначе как можно было бы объяснить то, что в немецком языке столько диалектов и лишь один-единственный литературный или «высокий» язык, который нам преподают в школах или на занятиях немецкого языка?

А дело вот в чём: в предисловии к своей книги «Немецкое сценическое произношение» германист Теодор Зибс (1862–1941) высказался против «региональной изюминки» в языке и употребления диалектов и наречий в театральных постановках. Он считал, что использование актёром, исполняющим роль шекспировского Юлия Цезаря, берлинского диалекта, могло помешать публике наслаждаться данным видом искусства. Зибс при этом опирался на правила для актёров, сформулированные Иоганном Вольфгангом Гёте: «Когда в ткань трагического монолога вторгается провинциализм, этим обезображивается даже самое лучшее поэтическое произведение и оскорбляется слух зрителя. Поэтому каждому, готовящемуся стать актером, необходимо прежде всего освободиться от всех ошибок диалекта и добиться чистого, совершенного произношения». (перевод Наталии Ман, © 2021 Великие Люди)

Немецкое сценическое произношение становится образцовым

Последовав совету Гёте, Зимс вместе с комиссией, состоящей из лингвистов и деятелей театра, составил первый орфоэпический словарь немецкого языка – Deutsche Bühnensprache (Немецкое сценическое произношение). Он был издан в 1898 году и в скором времени стал популярным за пределами театра, став «целью и образцом» языка интеллигентного человека. Таким образом, люди, стремясь казаться интеллигентней, подстраивали свою манеру речи под сценическое произношение. И поскольку в ту пору такое произношение можно было услышать только на театральных подмостках, каждое посещение театра было своего рода уроком фонетики.

Если это всё ещё кажется вам невероятным, то вспомните, как быстро цитаты из популярных фильмов и сериалов вторгаются в нашу обиходно-разговорную речь. Например, в Германии человек, услышав строки «опущен занавес, а мы стоим в смущенье – не обрели вопросы разрешенья», едва ли вспомнит пьесу Бертольда Брехта «Добрый человек из Сычуани», а скорее подумает о «Литературном квартете» – популярной на немецком телевидении передаче, посвященной литературной критике, которая всегда заканчивается этой цитатой.

Высокий язык как образовательная стратегия

Ну что же, давайте попробуем найти разрешение вопросов. В предисловии к шестнадцатому изданию Немецкого сценического произношения, вышедшему в 1957 году, написано: «стремительное увеличение транспортной коммуникации, рост крупных городов и в большей степени миллионы беженцев привели к ослаблению провинциальной сплоченности». Под «беженцами» подразумеваются люди, жившие на бывших немецких или завоеванных Германией территориях, перебравшиеся после окончания Второй мировой войны в Западную Германию.

В результате, как говорится в предисловии, «чередование диалектов и высокого языка» привело к «смешению языков» и «небрежности» и, наконец, создало «ту бескультурную языковую форму, которая называется жаргоном». В связи с этим было принято педагогическое решение: заниматься в школе не только языком, но и произношением. Детям наряду с  почерком стали прививать «чистое» произношение.

Аспекты языка

Таким образом, обучение чистому немецкому литературному языку – это, с исторической перспективы, урок актёрского мастерства. Но сегодня это уже не так очевидно, поскольку словарь Зибса 1969 года «Немецкое сценическое произношение» теперь называется «Словарем немецкого произношения» (Deutsche Aussprache).

На этом мой монолог об истории языка подходит к концу. С его помощью я, как и в своих предыдущих текстах, хотел отметить какие аспекты грамматики, лингвистики, словоупотребления, поэзии и мировоззрения находят выражение в отдельном слове любого, не только немецкого языка.

Без разницы, на каком языке и как, я прощаюсь с вами до новых встреч и говорю «ауфидерзейн»!