2020: 70-й Берлинале
«Город уснул» – прощальный взгляд на мир, который умер

Егор Москвитин

Попавший в секцию «Форум» фильм Игнатенко – один из самых осознанных режиссерских дебютов этого фестиваля. Каждый кадр в нем подчинен общей цели, а в почти свободном от диалогов сценарии нет ни одного лишнего слова. Правда и новичком Марию Игнатенко не назовешь: она была соавтором сценария фильма Дмитрии Мамулии «Преступный человек», показанного в прошлом году в Венеции, тоже не в самой главной, но в зоркой программе – «Горизонтах». Мамулия – идеолог и руководитель Московской школы нового кино, в которой преподает и Игнатенко. Как и режиссеры Берлинской школы (а Игнатенко в будущем наверняка будут сравнивать с Ангелой Шанелек), выпускники этой российской институции выработали собственный свод правил, отличающий их истории от других.
 
Например, в фильме Игнатенко гиперреализм предметного мира и съемка ручной камерой мирно и даже сонно сосуществуют с тонкими, молекулярными поэтикой и метафизикой. Да, картину можно трактовать как социальную. Ведь в кадре – замершая и замерзшая провинциальная Россия, которую погрузили в спячку страшные проклятия – отсутствие веры в будущее и непонимание своего прошлого. Однако такая интерпретация хоть и уместна, но не универсальна. И скорее всего, «Город уснул» – высказывание (точнее, стихотворение, написанное на языке кино) не про настоящее и не про страну, а про универсум, то есть про мир как целое. Главный герой – молодой моряк, который узнает, что его жена умерла в больнице. И это известие переворачивает не только его мир, но и мир вокруг. Люди погружаются в сон. Снег засыпает дороги. Солнце прячется за серыми северными облаками. Все вокруг сковывает вечной мерзлотой, которой неохотно, будто по инерции, без веры в победу, сопротивляются моряки с траулера, рассекающего ночь слабым светом.
 

Но чтобы вырваться из снежного плена, нужно судно побольше – грозный ледокол. «Город уснул» – трагедия о том, что траулеру не стать ледоколом. Герой мал, растерян и подавлен. Как и почти все персонажи почти всех фильмов от Московской школы нового кино, он принадлежит к поколению «тихих» – людей, беспощадная внутренняя работа которых не находит четкого выхода в словах и потому не оставляет результата для мира. Гораздо дольше, чем герой, в фильме говорят его обвинители: картина начинается с длинного и страшного чтения приговора в суде. Раскрыв трагический финал во вступлении, автор превращает свое кино в клетку без входа и выхода, в тревожный и печальный сон о лишнем человеке, которому нет места в этом мире. И непонятно, отчего – то ли оттого, что слишком мертв мир, то ли оттого, что недостаточно жив человек.
 
«Город уснул» – галерея красивых образов, мимо которых зритель движется, словно во сне, не чувствуя света вокруг, но чувствуя холод под босыми ногами. И многие из этих образов запомнятся очень надолго. Вот грубая, но усталая попойка моряков и проституток переходит в удивительно нежную, почти невинную любовь втроем. Вот неоновый свет заливает лицо героя, словно бы сканируя его для посмертного слепка. Вот старый матрос неохотно, но привычно смотрит по телевизору то футбол, то репортажи из горячих точек, – видимо, чтобы убедиться, что в его мире останется необходимая дозировка войны. А вот светящаяся точка маленького рыболовецкого корабля растворяется в черном и холодном космическом пространстве.
 
Будучи фильмом-натюрмортом, «Город уснул», конечно, не может невольно не повторять что-то, что было нарисовано до него. Самая удивительная из его неосознанных цитат – это воссозданная в одной из сцен картина «Полуночники» (Nighthawks) Эдварда Хоппера. Американский художник – словно джинна в бутылке – запечатал в забегаловке без входов и выходов сам дух Великой депрессии. В фильме «Город уснул» есть очень похожее кафе-киоск без дверей. Только теперь оно светится тусклым светом посреди полярной ночи и снежной пустыни где-то в провинциальной России. Это непростое место для того, чтобы жить. Но красивое, чтобы в нем умереть.