Вигдис Финнбогадоттир
«В то время почти не было женщин, которые получили образование за границей»
Вигдис Финнбогадоттир (* 1930) была президентом Исландии с 1980 по 1996 год. Она была первой женщиной в мире, избранной главой государства на национальных выборах. Вопросы задавал исландско-немецкий писатель Кристоф Магнуссон.
Магнуссон: Вы родились в Исландии в 1930-е годы, в какой среде Вы росли?
Финнбогадоттир: В космополитической. Мой папа учился в Копенгагене, а затем занял место профессора инженерии впервые в Исландском университете. Моя мама ходила в школу в Берлине и в Вене и работала медсестрой. Она была влиятельной женщиной, так как много лет была председателем Исландской ассоциации медсестер.
Магнуссон: Ощущали ли Вы Исландию частью Европы в детстве и юности?
Финнбогадоттир: Для меня Исландия была центром мира. Я выросла с чрезвычайно разнообразным и выразительным исландским языком. Мой дед, священник и учитель, практически заставлял меня читать бесчисленное количество книг. Но меня также интересовало, что происходило за пределами Исландии, потому что я обязательно хотела стать командиром воздушного судна.
Магнуссон: Сколько лет Вам тогда было?
Финнбогадоттир: Около 10 лет. Я хотела посмотреть мир, но каждый раз, когда я об этом заговаривала, меня ласково гладили по голове и говорили: «Дорогая, ты не можешь этого сделать, ты же девочка».
Магнуссон: Они так говорили?
Финнбогадоттир: Да, поэтому я считаю, что это особенно здорово, когда женский голос в самолете объявляет: «Здравствуйте, говорит командир корабля».
Магнуссон: Боялись ли Вы в детстве, что однажды война доберется и до Исландии?
Финнбогадоттир: О да. В таком случае я никогда бы не посмотрела мир, думала я, что, конечно, было эгоистично с моей стороны. Дома всегда говорили о текущих мировых событиях. Во время войны в офисе моего отца висела карта, по которой мы отслеживали, как передвигались линии фронта.
Магнуссон: Правда ли, что Вы в то время собирали открытки с известными европейскими произведениями искусства, потому что боялись, что они будут уничтожены?
Финнбогадоттир: Ну, я вешала на стену изображения из художественных альбомов. Мои друзья собирали фотографии некоторых звезд, я – распечатки Сезанна, Ван Гога и Гогена.
Магнуссон: После войны Исландия стала независимым государством, в 1949 году Вы покинули родину.
Финнбогадоттир: Мне очень хотелось во Францию, колыбель современности. Я изучала литературоведение в Гренобле и Париже. Я интересовалась корнями импрессионизма и любила театр авангарда. Вернувшись в Исландию, я помогла основать первый авангардный театр и переводила французские драмы на исландский. В то время почти не было женщин, которые получили образование за границей, и я очень благодарна за эту возможность.
Магнуссон: Было ли у Вас ощущение, что Исландия изолирована в культурном отношении?
Финнбогадоттир: Такие люди, как я, принесли в Исландию европейскую культуру. Американская культура всегда преобладала у нас: почти все фильмы были из США. Мы живем на острове, наши границы – море. Об этом важно помнить. Кроме того, тогда не было интернета, нам в прямом смысле слова приходилось пересекать океан, чтобы увидеть, что происходит на другой стороне. Этот опыт был для нас даже важнее, чем для людей на материке.
Магнуссон: 1950-е и 1960-е годы были временем неспокойным в культурном и политическом отношении.
Финнбогадоттир: Тогда политика мало меня интересовала, я занималась в основном вопросами культуры. Так много всего происходило в театре, на литературной сцене и в женском движении. Трудами Симоны де Бовуар тогда очень увлекались.
Магнуссон: После Второй мировой войны «Европа» была идеализированной идеей для многих. Европа как спаситель мира. Это, безусловно, было связано с политикой.
Финнбогадоттир: Для нас, исландцев, Европа всегда имела прежде всего культурное значение. Мы всегда считали себя европейцами. Наша историческая основа, наши исландские корни лежат в Европе.
Магнуссон: Какой опыт особенно помог вам на посту президента?
Финнбогадоттир: Очень полезным оказался мой активный театральный опыт. Способность ощущать и понимать людей имеет решающее значение для должности президента Исландии, а в Исландии президент – фигура не политическая. Исландское президентство связано с доверием людей, эта должность является символом их единства. Например, я очень рада, что я на раннем этапе сумела увлечь молодежь. Так, когда Исландия страдала от засухи и эрозии почвы, я сажала три березы везде, куда я приходила: одну - для мальчиков, одну - для девочек и одну - для еще не рожденных детей.
Магнуссон: Прекрасно!
Финнбогадоттир: Не все это так воспринимали. «Зачем эта женщина сажает деревья?» – спрашивали они. Журналисты постоянно искали мои слабые места именно потому, что я была первой женщиной-президентом. Сначала мне это причиняло боль, потом я к этому привыкла. Сегодня посаженные тогда деревья поглощают углекислый газ, но тогда я не имела об этом ни малейшего представления.
Магнуссон: Ваши действия часто критиковали только за то, что Вы женщина?
Финнбогадоттир: Именно поэтому вначале так много людей были против меня. Они не могли представить женщину в качестве президента. Я лишь с небольшим перевесом выиграла выборы.
Магнуссон: А Вы сами верили в победу?
Финнбогадоттир: Сначала я отказывалась, но в конце концов выдвинула свою кандидатуру. Так много людей написали мне и поддержали меня. Решающим фактором стала телеграмма с борта рыболовного траулера. Все члены экипажа подписали призыв к выдвижению моей кандидатуры. Исландские моряки очень ценят женщин, потому что именно женщины заботятся обо всем дома, пока мужчины в море. Женщины являются министрами финансов, культуры, архитекторами, и моряки знают, что они могут целиком и полностью доверять женщине.
Магнуссон: И что произошло дальше?
Финнбогадоттир: Поддержка была огромной, но потом стало очень трудно. Я постоянно была в разъездах. Я была не замужем, это тоже оказалось проблемой. Многие относились к этому с подозрением.
Магнуссон: Вы были разведены и воспитывали ребенка одна.
Финнбогадоттир: В дебатах с другими кандидатами эта тема поднималась снова и снова: «Как вы хотите сделать это без мужчины?» Когда в 1980 году исландцы действительно проголосовали за меня, женщину, это стало переломным моментом. С тех пор многое изменилось. Думаю, я внесла свой вклад в укрепление уверенности и самосознания исландских девушек и женщин: «Если она может, то смогу и я».
Магнуссон: Это произошло не только в самой Исландии. Выборы оказали большое влияние за рубежом и привлекли большое внимание к Исландии.
Финнбогадоттир: Да, это так. У меня даже есть китайская газета с моей фотографией на первой полосе. Результаты выборов были опубликованы в газетах по всему миру, хотя – что примечательно – мы все еще говорим о 1980 годе.
Магнуссон: Во время Вашего президентства произошло важное событие – вторая встреча между Рональдом Рейганом и Михаилом Горбачевым в 1986 году.
Финнбогадоттир: Саммит в Рейкьявике имел историческое значение. Мы, исландцы, конечно же, хотели соглашения, которое объединит Европу и мир. Но мы осознавали, что образовалась только маленькая щелка в стене. Однако и трех лет не прошло, как стена рухнула.
Магнуссон: Действительно, невероятно.
Финнбогадоттир: Мы будем бесконечно благодарны за то, что этот саммит прошел здесь, в Исландии, географически на полпути между тогдашними западным и восточным блоками. Как нейтральный остров мы были идеальным местом.
Магнуссон: В то время такой нейтралитет был большим преимуществом. Сегодня многие исландцы используют именно эту независимость в качестве аргумента против вступления своей страны в Европейский Союз.
Финнбогадоттир: Верно, мы не являемся членом ЕС. Но в то время я сознательно подписала Соглашение ЕАСТ, таким образом, мы являемся частью Европейской экономической зоны. И это гарантирует, что молодые исландцы по-прежнему могут проходить обучение в европейских университетах. Мы видим себя европейцами, которые дружат с Соединенными Штатами Америки. Но я рада, что мы не зависим от США.
Магнуссон: Как Вы думаете: это хорошо, что Исландия не является членом Европейского Союза?
Финнбогадоттир: Я не утверждаю этого безусловно, но думаю, что нынешнее положение лучшее для нас. Сейчас у нас очень хорошие позиции в Европейском Союзе.
Магнуссон: Вы уже рассказали нам, как сильно интересовались европейской культурой в студенческие годы. Какова культура Исландии сегодня?
Финнбогадоттир: Думаю, сегодня мы можем быть уверенными в себе в этой области. Мы небольшая страна, но у нас есть собственный национальный театр, блестящий даже на международном уровне симфонический оркестр, а также ряд важных культурных центров. Крайне важно сохранить наш язык – и это одна из причин, по которой необходимо ускорять процесс оцифровки. Англосаксонские влияния по-прежнему преобладают. При этом у нас есть собственная, неоценимо богатая история, уходящая корнями в средние века. У нас нет зáмков, но есть саги, известные во всем мире.
Магнуссон: Выживет ли исландский язык в долгосрочной перспективе?
Финнбогадоттир: Мы всегда должны уделять особое внимание языку, на котором говорит такое небольшое сообщество. В Южной Америке, например, языки исчезают, потому что обучение на официальном национальном языке ведется только до конца школы. Так язык бабушек и дедушек теряется. В Исландии все по-другому. Нам повезло, что очень много литературы написано на исландском языке. Наши авторы продолжают писать на своем родном исландском языке.
Магнуссон: Давайте поговорим о будущем.
Вы смотрите в будущее, скорее, с оптимизмом или пессимизмом?
Финнбогадоттир: Пессимизм лишает людей мужества, оптимизм, напротив, дает силу. Конечно, это легко сказать, ведь, в конце концов, есть тяжело больные люди, люди, живущие в зоне военных действий. Тем не менее, я говорю: верьте, что все будет хорошо.
Магнуссон: Говорите ли Вы то же самое студентам движения «Пятницы ради будущего» (англ. „Fridays for Future“)?
Финнбогадоттир: Да, именно об этом идет речь – об убежденности в том, что протестом можно что-то изменить.
Магнуссон: На Ваш взгляд, какая самая большая угроза для Европы?
Финнбогадоттир: Меня очень беспокоит ксенофобия. Во время и после войны нам более всего навредила эта манера судить, кто из людей более важен и ценен, а кто – менее. Я убеждена, что все люди одинаково ценны, но не всем посчастливилось родиться в безопасном месте.