Ереван
КОНФЛИКТУЮЩИЕ МОДЕРНОСТИ

Проект гостиницы в Арзаканском ущелье, Армения| Архитектор: Рафаел Исраелян, 1967 г.
Проект гостиницы в Арзаканском ущелье, Армения| Архитектор: Рафаел Исраелян, 1967 г. | © Архив Р. Исраеляна

На протяжении девятнадцатого и двадцатого веков армянская история была тесно связана с понятием ПРОЕКТА. Эстетические, социальные и политические желания проецировались на планы и строительные площадки, которые до сих пор продолжают формировать образ столицы Армении — Еревана. Город, значительно выросший в восемнадцатом столетии благодаря национальным диаспорам от Индии до Европы, кристаллизовался на линии раскола между Оттоманской и Российской империй, был разрушен в 1915 году, трагическом году разочарования и смерти, восстал из пепла в коротком интермеццо Первой Республики Армении в 1918, существовал в колониальных рамках Советского Союза. Нереализованный проект суверенной нации был призраком архитектурного воображаемого, от ранней советской Армении к постсталинскому модернизму и его неоромантическим оппонентам и далее — к постмодернистским коллажам восьмидесятых годов и неокапиталистическому реализму сегодняшнего дня.

Достижение независимости в 1918 году ознаменовалось поиском архитектурного языка, который бы описывал символический порядок нового государства. Только два года спустя Армения приняла предложение Страны Советов создавать новое общество. Но проекции идентичности не укрепились. Противоречия и напряжения внутри этих идей характеризовали весь советский период в истории Армении и пронизывали урбанистическую ткань Еревана. В этом пейзаже можно прочесть уникальную историю, почти не имеющую прецедента в двадцатом веке. Наряду с современным и модернистским духом времени и в оппозиции к нему здесь действуют характеры трех конфликтующих национальных современных тем.

Эта завораживающая история полна шедевров и стилистических двусмысленностей, зародившихся на пересечении и во взаимодействии этих модернистских проектов. Это похоже на то, как будто бы желание обрести свой новый социальный порядок и свою реальность было вынуждено мириться со скрытыми и невыполненными обещаниями архитектурного воображаемого, выраженного конфликтующими формальными языками. Даже критически настроенные архитекторы сегодняшнего дня оперируют наследством этих спорящих ипостасей модернизма и утерянным потенциалом коллективной организации общества, которая, в основном, ассоциируется с культурой модернистского прошлого. Именно поэтому Ереван стал Столицей Желаний — и не только для архитекторов.

Историчность и новый национальный стиль

С начала двадцатых годов и вплоть до середины тридцатых архитектурная среда Армении делилась между двумя кругами специалистов, у которых были диаметрально противоположные эстетические, философские и политические взгляды и различные подходы к архитектуре новой советской республики. Александр Таманян, который считается основателем архитектурной школы новой Армении, предложил использовать принцип историчности, при котором новая архитектура стала бы заполнять пробелы и пустоты в эволюции культуры и в ее прерванной государственности. 

Таманян разработал и начал реализацию генерального плана Еревана, обозначив важнейшие оси и направления развития города. Дом правительства и Дом народов (ныне Армянский театр оперы и балета в Ереване), два важнейших здания, спроектированные Александром Таманяном, стали моделями нового национального архитектурного стиля, который продемонстрировал композиционную, пространственную и эстетическую интерпретацию средневековой армянской церковной архитектуры.

Конструирование социальной нации

Круг архитекторов, противостоящих поклонникам историчности, продвигал проект радикального эстетического и социального обновления. Выпускники ВХУТЕИН Каро Алабян, Микаел Мазманян, Геворк Кочар и Тиран Ерканян вместе с архитекторами Арсеном Агароняном, Овиком Маргаряном, Самвелом Сафаряном и другими выпускниками Армянской школы архитектуры, основанной в 1921 году, объединились в группу, названную ОПРА (Организация пролетарских архитекторов Армении). Они не только защищали модернизацию и рационализацию строительства, но и концептуализировали и подчеркивали значение социальных задач и классовой причастности архитектуры. 

К концу двадцатых годов новая школа стала исключительно влиятельной в определении основных направлений развития архитектуры в республике. Проекты ОПРА были тесно связаны с созданием нового социалистического образа жизни — идеями, которые были выражены в проектах домов-коммун, жилых кварталов, дворцов культуры и т.д. Что касается национального самовыражения, члены ОПРА защищали концепцию «истинно национальной архитектуры», имея в виду архитектуру, которая не механически передавала формы, заимствованные из прошлого, но создавала их в соответствии с социальными и экономическими потребностями. 

Классово ориентированная архитектура была еще одним важным условием для этой группы, которое они также соединяли с аспектом национальной принадлежности архитектуры. Для них единственным источником подпитывания «пролетарской» архитектуры была родная почва, на которой взросли простые рациональные формы, подходившие к конкретным местным социальным, экономическим и контекстуальным условиям. В результате родилась архитектура, «пролетарская по сути и национальная по палитре».

Проблема национального — форма и содержание

Во второй половине шестидесятых годов принципы историзма, табуированные в архитектуре хрущевского периода, были возвращены в строительство, но уже в новом контексте. Хотя неоармянский стиль Таманяна продолжал считаться основой новой национальной архитектуры, фактически он уже был неспособен вдохновлять выросшее поколение архитекторов. В возрождении неонационального стиля важную роль в середине шестидесятых играл Рафаел Исраелян. Применив стилистические принципы средневековой и национальной архитектуры, Исраелян смог пересмотреть ее эстетику через призму функциональности и конструктивизма. Эстетика модернизированных структурных компонентов Исраеляна, которую он заимствовал из традиционной архитектуры, не только воплотилась в его проектах, но и оказала колоссальное влияние на местный архитектурный подход. Дискурс о социальной функции архитектуры уступил первое место дискурсу о примате общекультурных принципов. 

Несмотря на глубоко романтическую сущность, этот подход снова привнес двусмысленность в архитектурную ситуацию в Армении, столкнув социально важный функциональный принцип в архитектуре с символическим принципом создания архитектурной формы. Однако в этом случае конфронтация не была спущена сверху: она произошла внутри горизонтального дискурса, критикующего объединение подходов советской и модернистской архитектур. 

Влияние неонационального дискурса на практику не было всеобъемлющим, но его присутствие было оценено как в критике, так и в теории и дало импульс различным креативным попыткам синтезировать универсальные модернистские подходы с элементами традиционной архитектуры, от структурных элементов до пластических форм.