Мы
Чего приятного в стрелялках?
Война – худшее, с чем сталкивается человек. Но войны начинают именно люди. Если убрать из войны ее тяжелое бремя и страдания, останется что-то похожее на игру.
Я вырос в среде, где симуляция войны стала убежищем от однообразной рутины повседневности, где можно испытать что-то, что я считал историей. Теперь я играю реже, но какая-то часть меня все еще жаждет грубых стрелялок, как «Team Fortress 2», где единственный смысл — бесконечно стрелять в далекие силуэты или точным попаданием сражать головы снайперской винтовкой. Но что привлекает человека в насилии?
Гладиаторы и публичные казни — насилие как развлечение не ново, оно сопровождало человека с начала времен. В современном миролюбивом обществе такие практики вымерли, однако появились новые. Кино и видеоигры, зачастую милитаристские, кишат насилием.
Интерактивные компьютерные игры — это совершенно отдельная тема. Видеоигра — это параллельный мир, в котором мы сами можем определять правила. В игре мы можем прочувствовать чужеродную реальность, которую, однако, можем покинуть в любой момент. Военные игры удовлетворяют наши инстинктивные потребности, помогают самоутверждаться независимо от физической реальности, и, бесспорно, просто интересны: они позволяют наслаждаться жизнью, в которой самое важное — пополнять коллекцию оружия. Кроме того, коллекция миссий, боевых площадок и оружия просто безгранична.
Очевидно, что гейммейкеры, как и кинематографисты, с удовольствием пользуются историческими событиями для расширения ассортимента игр или привлечения любителей истории. На данный момент нельзя не упомянуть игру «ARMA3» — образец военного реализма. Спектр миссий варьируется от Второй мировой войны до Чеченской, и это еще не все. Война в Украине также попадает в эту категорию... Игры типа «Commando: Modern Operations» сосредоточены на стратегической стороне войны, в них учитываются как географические, так и материально-технические вопросы. Игрок управляет спутниками, подводными лодками, а также самыми мельчайшими деталями операции, и, таким образом, игра скорее предлагает экспириенс Путина.
Но если из войны можно сделать хорошую видеоигру, может, и в реальной войне есть место для игры? Учитывая культ военных технологий и стратегии, нет никаких сомнений в том, почему война интересует многих, и почему многие не склонны видеть, что война совсем не то, что они, не выходя из собственного дома, воспринимают как развлечение.
Дальше мы увидим фотографии улиц Украины с рядами тел погибших от взрывов горожан, которых негде похоронить. Это момент, когда человек понимает, что такое война. В мирное время практически невозможно представить, на что это на самом деле похоже, однако на мгновение можно поставить себя на место другого человека. Представление о том, каково это — стать first person shooter (стрелком), превращается в ужасающую антиутопию. На какое-то время зритель забывает веселые моменты в связи с войной в Украине, и как-то пытается понять абсурдность войны. Отрепья в российских мундирах превращаются в людей, которых ищут близкие, а Байрактары — в ужасные машины для убийства. На этом сходство между войной и игрой заканчивается, и в необходимость военных игр можно усомниться.
Насилие для человека — один из способов самоутвердиться. С помощью насилия он берет то, что хочет. Эгоцентризм — это часть человека, которая как бы не исчезает со временем, а также судьба человека — постоянный конфликт. Военные симуляторы по своей сути не плохи, особенно когда цель игры в развлечении, а не в том, чтобы испортить человека, который в них играет. Однако проблематично, когда военные игры искажают наше восприятие войны.
Никто не должен быть в восторге от войны, будь то наблюдение за ее стратегическим ходом, боевыми кадрами или военной техникой. Если игрок не знает границ, то границы реальности и симуляции размываются, а война становится развлечением.
Видеоигры могут изображать войну либо вульгарно, либо реалистично, либо с исторической корректностью, оставаясь все же симуляцией, за которой не стоит никаких последствий. Существует опасность, что подобное восприятие войны возникнет у человека, который не видит реальных страданий, приносимых войной. В Украине, однако, ведется настоящая война, и под ней необходимо понимать то, чем она действительно является.
Гладиаторы и публичные казни — насилие как развлечение не ново, оно сопровождало человека с начала времен. В современном миролюбивом обществе такие практики вымерли, однако появились новые. Кино и видеоигры, зачастую милитаристские, кишат насилием.
Интерактивные компьютерные игры — это совершенно отдельная тема. Видеоигра — это параллельный мир, в котором мы сами можем определять правила. В игре мы можем прочувствовать чужеродную реальность, которую, однако, можем покинуть в любой момент. Военные игры удовлетворяют наши инстинктивные потребности, помогают самоутверждаться независимо от физической реальности, и, бесспорно, просто интересны: они позволяют наслаждаться жизнью, в которой самое важное — пополнять коллекцию оружия. Кроме того, коллекция миссий, боевых площадок и оружия просто безгранична.
Очевидно, что гейммейкеры, как и кинематографисты, с удовольствием пользуются историческими событиями для расширения ассортимента игр или привлечения любителей истории. На данный момент нельзя не упомянуть игру «ARMA3» — образец военного реализма. Спектр миссий варьируется от Второй мировой войны до Чеченской, и это еще не все. Война в Украине также попадает в эту категорию... Игры типа «Commando: Modern Operations» сосредоточены на стратегической стороне войны, в них учитываются как географические, так и материально-технические вопросы. Игрок управляет спутниками, подводными лодками, а также самыми мельчайшими деталями операции, и, таким образом, игра скорее предлагает экспириенс Путина.
Но если из войны можно сделать хорошую видеоигру, может, и в реальной войне есть место для игры? Учитывая культ военных технологий и стратегии, нет никаких сомнений в том, почему война интересует многих, и почему многие не склонны видеть, что война совсем не то, что они, не выходя из собственного дома, воспринимают как развлечение.
Не люди, а NPC
Война в Украине является самой визуальной войной в истории — большая ее часть была снята на телефон, и клипы быстро распространяются по интернету, анализируются и становятся мемами. Кадры, транслируемые украинскими военными, рисуют почти игровую картину войны: фермеры, буксирующие на тракторах миллионные танки, Байрактары, с легкостью взрывающие российские военные машины, безжизненные солдаты в российской форме, лежащие на земле. Русские солдаты там уже не люди, а NPC (неиграбельный персонаж).Дальше мы увидим фотографии улиц Украины с рядами тел погибших от взрывов горожан, которых негде похоронить. Это момент, когда человек понимает, что такое война. В мирное время практически невозможно представить, на что это на самом деле похоже, однако на мгновение можно поставить себя на место другого человека. Представление о том, каково это — стать first person shooter (стрелком), превращается в ужасающую антиутопию. На какое-то время зритель забывает веселые моменты в связи с войной в Украине, и как-то пытается понять абсурдность войны. Отрепья в российских мундирах превращаются в людей, которых ищут близкие, а Байрактары — в ужасные машины для убийства. На этом сходство между войной и игрой заканчивается, и в необходимость военных игр можно усомниться.
Насилие для человека — один из способов самоутвердиться. С помощью насилия он берет то, что хочет. Эгоцентризм — это часть человека, которая как бы не исчезает со временем, а также судьба человека — постоянный конфликт. Военные симуляторы по своей сути не плохи, особенно когда цель игры в развлечении, а не в том, чтобы испортить человека, который в них играет. Однако проблематично, когда военные игры искажают наше восприятие войны.
Никто не должен быть в восторге от войны, будь то наблюдение за ее стратегическим ходом, боевыми кадрами или военной техникой. Если игрок не знает границ, то границы реальности и симуляции размываются, а война становится развлечением.
Видеоигры могут изображать войну либо вульгарно, либо реалистично, либо с исторической корректностью, оставаясь все же симуляцией, за которой не стоит никаких последствий. Существует опасность, что подобное восприятие войны возникнет у человека, который не видит реальных страданий, приносимых войной. В Украине, однако, ведется настоящая война, и под ней необходимо понимать то, чем она действительно является.