Политика и танец как опыт empowerment

Координатор проекта АРТ-ЛАБ пообщалась с Катариной Ивой Нагель – танцором и политологом из Берлина – о её деятельности в Германии и участии в проектах «Неделя перемен» и «АРТ-ЛАБ» на Северо-Западе России.
 

Изначально вы изучали политологию, а затем танцевальное искусство – два принципиально разных направления. Как сочетаются эти противоположности в вашей работе?

Забавно, как часто мне задают этот вопрос. Для меня эти два направления вовсе не далеки друг от друга. Их взаимосвязь мне всегда казалась логичной, потому что важные политические темы можно раскрыть именно с помощью тела. Я часто работаю с вопросами идентичности и опытом дискриминации, и мне кажется, что в нашем теле скрывается много ответов на важные вопросы. Когда человек работает с телом, то с ним происходит то, что я называю Empowerment (дословно – «расширение прав и возможностей» - ред.) Попробую объяснить. Например, метод работы петербургского «Упсала-Цирка» с детьми со сложными жизненными ситуациями мне очень близок. Речь идёт не только о трюках, но о самых простых вещах: например, возможности двигаться быстро или экспрессивно, громко говорить и шуметь. На самом деле, это довольно революционная идея, ведь часто в повседневной практике нам всего этого делать нельзя. Детей, которые шумят в школе, считают плохими, неправильными, в худшем случае даже проблемными. А в танце, цирке или театре это, напротив, это очень важные качества. У таких детей много энергии, я даю ей направление, и в итоге нам отлично удается сработаться. Подобное изменение телесного восприятия в позитивную сторону для меня является чем-то политическим.

Как вы считаете, схожи ли методы танцевальной и театральной педагогики при работе с непрофессионалами? Как известно, в театральных постановках могут участвовать люди без соответствующего опыта. В танце же как искусстве движения существует разница между теми, кто танцевать может, и теми, кто нет.

Я ни в коем случае не считаю, что кому-то дано танцевать, а кому-то нет. Наверное, это связано с тем, что я занимаюсь танцевальной импровизацией. Это особая форма танца, в которой речь идёт в первую очередь о развитии собственных идей через телесность. Здесь нет правильного и неправильного, как, например, в балете, где ты либо достаточно высоко поднимаешь ногу, либо нет. Танцевальная импровизация использует движение для того, чтобы лучше показать собственные чувства, выразить невыразимое. Можно делать и уродливые движения – на первом месте стоит развитие взаимодействия со своим телом. Этому можно научиться, для этого есть специальный тренинг: как воспринимать собственное и чужое тело, как вступать во взаимодействие, а не только передавать последовательность движений.

Я всегда говорю, что танцую потому, чтобы выразить то, что невыразимо в языке. Танец, с одной стороны, является поэтическим пространством, где я могу выразить себя необычным образом. С другой стороны, он позволяет рассказать историю. Это немного похоже на музыку. Чтобы почувствовать музыку, не обязательно её понимать - ты вступаешь в коммуникацию с музыкой, и она сама что-то делает с тобой. Возможно, дети не понимают интеллектуальной подоплёки, скрывающейся за постановкой, но они и не обязаны её понимать. Если кому-то удаётся с помощью танца затронуть чувства другого человека, то для меня это уже результат. Для меня очень важно показывать движения, которые рождаются из внутреннего ощущения, это могут быть уродливые движения, выражающие печаль или гнев. Я стараюсь научить подростков тому, что абсолютно разные вещи имеют право на существование.

Что именно вы подразумеваете под словом Empowerment?

Здесь речь идёт об определённом термине, который я толкую несколько свободнее, чем словарь. Я имею в виду осознание своей силы, своих положительных сторон. Термин появился в моей практике во время работы над проектом о проблемах дискриминации. Я поняла, что осознание причин дискриминации помогает дистанцироваться от проблемы. Например: «Я сильная, хотя я женщина».

Это такой процесс личностного развития через телесные практики. Это происходит, к примеру, в «Упсала-Цирке»: «Хотя я дитя улиц, я делаю сумасшедшие вещи на сцене, и это придаёт мне сил, делает меня гордым и свободным. Я чувствую, что меня принимают». Также для меня важен и гендерный аспект, когда девочки или женщины могут показывать на сцене необычные движения и чувствовать себя при этом уверенно, не стараясь танцевать привлекательно.

Уже существуют проекты, которые знакомят подростков с театром и стараются заинтересовать в нем, представить не как нечто чужое и элитарное. Знаете ли Вы подобные проекты в области танца?

Многие хореографы, которыми я восхищаюсь, как, например, Пина Бауш, привлекали к участию в своих постановках любителей и показывали, что как таковой границы между профессионалами и публикой не существует. Я также далека от такого разделения и считаю, что все могут быть часть процесса производства искусства. Недавно мы совместно с городской библиотекой Берлина организовали большой site-specific проект. Вместе с подростками из Райнекендорфа, неблагополучного района на окраине города, мы приехали в известную элитарную библиотеку, где уже на месте разработали театрально-танцевальный перформанс. Это был интересный опыт: студенты, изучающие право и медицину, имеющие совершенно другой социокультурный бэкграунд встретились с подростками, на этой совершенно новой для них территории. После этого мы сходили с ребятами на современную театральную постановку. Теперь они могли оценить опыт других с точки зрения собственного опыта, и это было гораздо продуктивнее. Некоторые участник после проекта продолжили ходить в театр и даже принимали участие в другом театральном проекте. Проект разрушил стереотип этих подростков, будто современные постановки – это какая-то ерунда с криками и конвульсиями на полу.

Вы можете привести другие примеры подобных проектов?

В Берлине есть, например, инициатива "KulTür auf". Кампания, которая преследует те же самые цели: подростки, из театрального проекта как наш, должны были посетить большие театры. Раз в год на таких известных театральных площадках как театр Горького и Берлинском институте техники и экономики проводится фестиваль, в рамках демонстрируются подобные молодежные проекты. При этом на первом месте стоит не благотворительность, а диалог. Я организовала для инициативы FESTIWALLA 2011 подиумную дискуссию, куда пригласила известных немецких режиссеров и художественных руководителей театров. Вопросы им задавали сами подростки. В Берлине сейчас широко обсуждается тема того, как должен меняться театр, и возможно ли привлечь под его крышу широкую публику.

Как Вы считаете, может ли быть целью танцевальной педагогики более близкое знакомство с танцем?

Для меня эти вещи неразделимы. Танцевальная педагогика – это танец и стредство культурного образования: танец может быть способом самовыражения и в то же время частью повседневности и творческого процесса. Конечно, не всегда, но для подростков очень интересно принимать участие в драматургическом процессе, особенно при создании больших постановок. Дело в том, что при этом поддерживаются способности и используются те сильные стороны, которые иначе не проявляются.

Санкт-Петербург как исторический город является скорее площадкой классического танца. Однако здесь проводится не так много программ, посвящённых культурному образованию в этой сфере. Как обстоит дело в Германии? Дают ли возможность крупные танцевальные институции – театры, фестивали – принять участие в своих постановках публике?

Сложный вопрос. С одной стороны, по крайней мере в Берлине, обработаны каналы включения в танцевальную жизнь сообщества, существует большая альтернативная танцевальная сцена, своеобразный андеграунд с множеством маленьких проектов и компаний. Там очень много всего происходит, но не хватает денег на крупные проекты, как, к сожалению, и везде в Берлине. С другой стороны, подростки к этой сцене имеют очень мало отношения. Конечно, хорошо, что есть много свободы, но и она всегда зависит от лоббизма.

В качестве примера можно привести глобальную программу танцевально-педагогической работы «Танцы в школе». При поддержке Федерального союза школы получают возможность полгода бесплатно проводить уроки танцев. В рамках подобной программы недавно в одной школе я занималась с детьми беженцев. Четыре дня с утра до вечера я преподавала им танцы. Поначалу было нелегко, дети скептически восприняли саму идею. В этом маленьком классе были ребята, которые только начинали учить немецкий, и мы довольно плохо друг друга понимали. Но уже на четвертый день мы отлично танцевали все вместе, это было прекрасно.

Могли бы вы кратко описать методику вашего мастер-класса в школах в рамках проектных недель в российских школах?

Мастер-класс объединил различные цели, которые были отражены также в разнообразных методах проведения мастер-классов. Особенно важна была ориентированность на процесс, которая позволила учесть интересы подростков в ходе воркшопа.

В программе чередовались элементы танцевального тренинга (введение в танцевальную импровизацию, тренинг на восприятие собственного тела), перформативный тренинг (групповые упражнения и задания на восприятие пространства) и мыслительные задания (упражнения на креативное написание, дискуссии). Последние два дня были посвящены перформансу. В работе над ним мы постарались воплотить всё усвоенное на занятиях, а также - научиться совместно принимать решения, что особенно сложно в условиях создания творческого проекта.

Как вы оцениваете результаты своих мастер-классов в российских школах в Архангельске и Мурманске? Вам удалось в целом достичь намеченных целей?

Мастер-классы «Переосмысление пространства – танцевальная импровизация и site-sprecific перформанс» вполне удались. Целью воркшопов, с одной стороны, была тренировка восприятия собственного тела, с другой – введение в танцевальную импровизацию, чтобы с помощью этой техники исследовать пространство, время и динамику движения. Ещё одной целью было исследование школы с разных точек зрения – её архитектуру, атмосферу, социальную функцию. Прежде всего, важно было подтолкнуть подростков к взаимодействию с их учебным пространством, к размышлениям об их социальных ролях внутри школы. Мне хотелось, чтобы у них возник свежий взгляд на среду, в которую они погружены ежедневно. В конце недели на основе наработанного материала в обоих проектах были созданы site-specific перфомансы, на школьной территории. Мы старались отстраниться от пространства через танец, и, добавляя элементы инсталляции, музыку, тексты – своего рода поэтические комментарии – рассказать о вИдении школы.

В Архангельске стимулом к работе стал сильный интерес учеников к танцевальной импровизации. Особенно стоит отметить открытость и готовность мальчиков пробовать новые формы выражения, что в пубертатном возрасте 15-16 лет вовсе не само собой разумеется! Важным пунктом в проекте оказались и поиски школьного пространства, подходящего для нашего перформанса: благодаря открытости учителей нам удалось в конце концов станцевать в том классе, где мы хотели, и пригласить публику в учительскую, где мы и закончили выступление чаем и поделились своими утопическими идеями.

В Мурманске фокус мастер-класса переместился на танцевальное выражение и творческую реализацию идей школьников, а также поиски хореографических элементов в разных пространствах школьного здания. В смысловом плане воркшоп был сосредоточен вокруг тем конвейера и рутины, дихотомии «плен – свобода», восприятии себя новичком в своём окружении. Эти идеи исходили, конечно, от участников и резонировали с их актуальной ситуацией: группа на две трети состояла из новеньких и объединяла в себе ребят с очень разными и сложными характерами. Особенно меня впечатлил энтузиазм и вовлеченность подростков в реализацию перформанса. Они сами назначали дополнительные репетиции и в заключение представили зрителю наполненное энергией выступление, сильное по эмоциональному накалу и техническому исполнению.