Молодежь и цифровая грамотность
«Цифровых аборигенов» не существует

Филипп Вампфлер

Цифровые аборигены — недоразумение

В 2001 Марк Пренски [1] в своей статье впервые ввёл термины «цифровые аборигены» («digital natives») и «цифровые иммигранты» («digital immigrants»). С тех пор эти понятия используются достаточно часто, укрепляя предубеждения, которые, в принципе, невозможно доказать научным путём. Эта географо-политическая метафора ёмко описывает то, что кажется, на первый взгляд, очевидным: молодые люди усваивают технические инновации быстрее старшего поколения; они не продираются сквозь сложные руководства по эксплуатации, а исследуют технические возможности играючи, учась всему самостоятельно.

Если же рассмотреть этот вопрос внимательнее, то такое представление оказывается сомнительным, или даже ложным: не все молодые люди приобретают самостоятельно навыки работы с новыми цифровыми средствами только потому, что родились позже своих родителей. А людям старшего возраста, в свою очередь, нельзя отказать в умении интуитивно обращаться с цифровой техникой.

Андреас Пфистер и Филипп Вебер (Pfister, Weber 2012) [2] описали «цифрового аборигена» как «мессианскую фигуру» и деконструировали её: «Хотя предполагается, что в сфере технических ноу-хау для молодых людей нет ничего невозможного, их в то же время считают крайне наивными в вопросах обращения с цифровыми средствами. Юношеский восторг мешает им увидеть истинные силы, которые таятся за технологиями».

Эта цитата показывает уже второй, скрытый предрассудок: вполне в духе колониальных традиций над аборигенами посмеиваются как над невеждами. Они живут в кажущейся гармонии, не подозревая, какие опасности их подстерегают кругом.

Тот, кто говорит о «цифровых аборигенах», исходит, таким образом, из двух допущений: во-первых, дети и молодёжь якобы становятся медиаграмотными как бы автоматически, а во-вторых, они вроде бы не совсем медиаграмотны, поскольку не видят настоящих трудностей и проблем.

Оба допущения приводят к неправильному представлению о том, что такое медиаграмотность (или цифровая грамотность) и как ее приобретает молодёжь. Поэтому стоит отказаться от термина «цифровые аборигены» и внимательнее рассмотреть молодёжь и медиаграмотность.

Паркленд: молодёжь и медиаграмотность

В феврале 2018 года ученик средней школы Марджори Стоунман Дуглас в городе Паркленд, штат Флорида, застрелил семнадцать человек. Сразу после этого в школе возникло движение, решительно выступавшее против влияния оружейного лобби на законодательство США. Эмма Гонзалес, Кэмерон Каски, Делани Тарр и Дэвид Хогг — четверо подростков, которые стали известны в сети благодаря коротким роликам. В них они рассказывали, как сильно пострадали от теракта, обличали ответственных за произошедшее, задавали политикам неприятные вопросы и выдвигали вполне конкретные требования и предложения.

При просмотре видео их выступлений [3] бросаются в глаза несколько моментов. Во-первых, эти школьники понимают, как нужно выступать в сети. Их тайминг, риторика и манера держаться — все это направлено на то, чтобы их заметили в сети. Хотя они и используют платформы, которые предоставляют им такие СМИ, как CNN, они полностью отдают себе отчёт в том, что их целевая аудитория находится в интернете.

Тем временем выступления этих молодых людей нашли отклик не только внутри их движения: они привлекли также и другую сторону — публику с правых конспирологических сайтов, таких, как Infowars, готовую извратить всё, что угодно, если это служит её политическим интересам, связанным со свободным владением оружием. В ответ молодых людей обвинили в том, что они являются «кризисными актерами» («crisis actors»), то есть обученными профессионалами, которых левые используют для воздействия на общественное мнение. Эти теории заговора распространились не только через соответствующие медиапорталы — алгоритмы Youtube также способствовали их продвижению.

Однако оказалось, что активисты были готовы и к такому ходу событий: личные нападки они восприняли как возможность привлечь внимание к тому, что считают нужным. Именно поэтому они принимали приглашения на различные дискуссии, и не молчали. Например, когда одна журналистка посмеялась над тем, что Дэвида Хогга не приняли в несколько элитных университетов, он парировал тем, что упомянул рекламодателей передачи этой журналистки, после чего некоторые из них разорвали с передачей контракты. [4]
Изучив это движение, можно вывести из него концепцию медиаобразования в целом.

Медиаграмотность позволяет стать активным. Более того, медиаграмотность позволяет участвовать в жизни общества и приобщиться к культуре. В данном случае это означает следующее: понятно выражать свои опасения и так их упаковывать для средств передачи информации, чтобы они распространялись и могли стать вирусными. Сюда относятся риторика, умение выступать, понимание контекста, работа с ответной реакцией, коммуникация через социальные сети и традиционные СМИ; но также и политическое образование. Для американской политики крайне важно, требует ли человек отмены прав, гарантированных Второй поправкой, что с политической точки зрения совершенно нереалистично, или выступает за то, чтобы доступ к полуавтоматическому оружию был затруднен, что уже вполне может быть поддержано большинством.

Собственная кампания — ключевой элемент медиаграмотности. Грамотность в этом смысле предполагает умение сознательно и долгосрочно использовать средства передачи информации в своих интересах, ставить конкретные цели и выбирать пути их достижения.

© Gettyimages Такая кампания — это командная работа: перед камерой выступают не все молодые люди, а скорее те, кто для этого лучше подходит, те, кто может воплощать определённые роли: девушка-боец, примерный ученик, невинная мечтательница... Таким образом, молодые люди создают большой потенциал для идентификации, но и активно сотрудничают в социальных сетях.

Активисты Парклендской школы стали медиаграмотными не сами по себе: в школе у них были занятия, на которых они развивали навыки обращения с аудиовизуальными средствами передачи информации. Ещё до этой кампании они использовали социальные сети свободно и безбоязненно, набирались опыта, преодолевая неудачи и негатив. Они понимают, как в сети распространяется контент, пользующийся спросом у их аудитории.

Обобщая этот пример, можно сказать, что молодых людей можно назвать медиаграмотными, если они могут преследовать свои цели и привлекать внимание других людей с помощью собственных информационных продуктов. Для этого им нужны образовательные возможности — как, например, было в этой школе — но также и соответствующий опыт взаимодействия с психологическими и социальными механизмами, регулирующими коммуникацию. И им нужны права — сформулированные в «Декларации прав цифровых учащихся». [5]

ПРИМЕЧАНИЯ И ЛИТЕРАТУРА:

[1] Prensky, Marc (2001): Digital Natives, Digital Immigrants.
Онлайн-источник (англ.): https://www.marcprensky.com/writing/Prensky%20-%20Digital%20Natives,%20Digital%20Immigrants%20-%20Part1.pdf (01.05.2019)

[2] Pfister, Andreas/Weber, Philippe (2012): Keine federleichte neue Medienwelt.
Онлайн-источник (нем.): https://www.nzz.ch/feuilleton/keine-federleichte-neue-medienwelt-1.17561009 (01.05.2019)

[3] Выступление Эммы Гонзалес, телеканал CNN (англ.): https://www.youtube.com/watch?v=ZxD3o-9H1lY

[4] Статья в Википедии о Дэвиде Хогге (англ.): https://en.m.wikipedia.org/wiki/David_Hogg

[5] Статью «Декларация прав цифровых учащихся» можно прочитать в книге «Routenplaner #digitaleBildung» (Издатель: Verlag ZLL21 e.V., 2019 г.), которая доступна онлайн по ссылке: https://routenplaner-digitale-bildung.de/