Арт
«Если мы не будем использовать это место, то кто вообще будет?» Из старого концлагеря в панк-клуб

Городской автобус останавливается прямо возле улицы Ам Банхоф Айзеншпальтерай. Несмотря на ранний вечер, дорога уже почти полностью погрузилась в декабрьскую темноту. В начале улицы мерцает тусклая светодиодная стрелка на деревянной подставке – первый намек на то, что будет происходить дальше.

Ветер несет сквозь вечер тихую музыку. Через несколько метров появляется тонкая гирлянда огоньков, покачивающаяся на тяжелых металлических воротах. К ним прикреплена звездообразная табличка из жести с выбитой надписью Exil. За воротами находятся два кирпичных барака. Дорога между ними ведет в большой задний двор. Люди греются у костра, бутылки тихо звенят, разговоры наполняют двор.  

Каждое выступление начинается с истории

Сегодня в программе три ска-панк группы. Во время саундчека Ларс, организатор мероприятий и звукотехник Exil, добавляет баса на пульте. Низкие частоты вибрируют в длинном, выкрашенном в черный цвет помещении с низким потолком. На стенах сотни постеров мероприятий последних 25 лет: панк, метал, рок, регги. В задней части стоят большие диваны и настольный футбол. Особенно выделяются флаги с надписями Punk is not dead, «Выдворим нацистов (окончательно)» и изображение кулака с надписью сверху «Не хотим нацистов».
 
Ларс отводит рычаг обратно в нулевое положение. Всё на месте. Его волосы коротко острижены, на ногах шнурованные ботинки, одет в кожаную куртку с заклепками. Впервые он пришел в Exil в 2003 году, чтобы провести репетицию со своей школьной группой. Нашел там единомышленников, сначала стал членом объединения, а затем его председателем.

За сценой в удобных кожаных креслах сидит группа. Некоторые пришли в Exil впервые. Ларс присаживается к ним и приветствует всех. Потом спрашивает: «Кто еще не знает историю этого места?»

Один человек поднимает руку. Ларс встает.

«Ладно, по сути, это барак. Один из двух наземных бараков во вспомогательном лагере концлагеря Равенсбрюк».

В помещении воцаряется тишина.
 

Женский лагерь принудительного труда

В период с 1943 по 1945 год в этих бараках использовали до 800 женщин из Польши и разных регионов Советского Союза в качестве принужденных работниц на предприятии военной техники Ardelt Werke. Они должны были работать по 12 часов в день, таскать тяжелый металл, варить и точить металл без перчаток. Те, кто уже не справлялся, падали на землю. Тех, кто упал, избивали. Они страдали от голода и холода, спали на трехъярусных нарах. Зимой заворачивались в упаковочную бумагу, которую воровали с фабрики.

После войны советская армия продолжала использовать бараки. В ГДР их использовали как швейные мастерские для пошива форменной одежды. После этого бараки стояли пустыми, и их планировали снести. Пока в 1997 году их не заняла группа панков. Они сделали бараки своим местом сбора и принесли с собой свою музыку.

90-е: когда Эберсвальде был оплотом неонацистов

После экономического краха ГДР неонацистское движение усилилось, прежде всего это произошло в промышленном районе Эберсвальде. Начались «годы бейсбольных бит», насилие со стороны правых стало частью повседневной жизни. Те, кто не придерживался правого дресс-кода и стиля, могли стать мишенью и подвергнуться открытому преследованию на улице. В 1990 году неонацисты убили гастарбайтера из Анголы Амадеу Антонио. Сообщение о его смерти попало на первые полосы газет по всей стране – это было первое убийство на почве расизма после объединения Германии. Но страх стал частью повседневной жизни многих гастарбайтеров – и не только в находящейся на северо-востоке земле Бранденбург.

В то время Exil был одним из немногих мест, где панки, левые и все остальные, выступавшие против насилия правых, чувствовали себя в безопасности.
   

Сопротивление нуждается в пространстве

В 2003 году занятое здание стало официальным объединением. Панки, которые ранее искали убежище, начали сами строить структуры. Они отремонтировали здание, обустроили репетиционные помещения, бар и спальные комнаты для групп. Убежище стало центром молодежной культуры и новейшей истории.

Сегодня Exil символизирует толерантный Эберсвальде. Ларс уверен: «Если бы мы не взяли это место под контроль, его бы здесь уже не было. Или это был бы мертвый мемориал, куда никто не приходит».

В полу заднего выставочного барака до сих пор находится встроенный витринный короб, напоминающий о женщинах, которые здесь работали. В коробе зенитные ракеты и тряпичные куклы.
 
В 2011 году три бывшие польские узницы посетили Exil. Благодаря их воспоминаниям возникла постоянная выставка «Встреча с Эберсвальде: здесь больше нет ненависти».
 

«Если мы что-то делаем, то это мирный протест»

В отличие от 90-х годов, нападения на Exil в наши дни стали более мягкими. Наклейки правых на логотипе объединения, атаки с использованием масляной кислоты, постоянно разбитая мемориальная доска. Теперь она уже не из стекла, а представляет собой массивную металлическую колонну.
 
Последняя провокация произошла несколько месяцев назад. Когда в апреле политик от СвДП Мари-Агнес Штрак-Циммерманн, одна из самых заметных сторонниц поставок тяжелого вооружения Украине, выступала в здании городского центра напротив Exil, около 120 самопровозглашенных «демонстрантов за мир» протестовали с использованием правых лозунгов на территории бывшего отделения концлагеря. Для участников объединения это была осознанная провокация. «Пусть себе несут свою чепуху, но не здесь», – говорит Ларс. Они ответили громким панк-роком. «Если мы что-то делаем, то это мирный протест», – говорит заместитель председателя объединения Паула.
 

Молодежный клуб без молодежи?

Но как долго Exil вообще сможет существовать? Объединение борется с проблемой малочисленности подрастающего поколения. Панки прежних времен достигли возраста 40–50 лет, многие переехали. «Мы, конечно, всё еще культурное объединение, но уже не молодежное», – говорит Ларс. В объединении около 25 членов, но активными являются лишь 4–6 человек, входящих в ядро объединения.

Левое движение изменилось. Многие молодые люди сегодня организуются против правых иначе – в интернете, во временных движениях, в менее стабильных организационных структурах. Но Exil нужны люди, которые могли бы быть на месте. «Нам нужно больше людей, которые вместе с нами выражали бы свою позицию», – подчеркивает Ларс.

Борьба за память

Причина в том, что в то время как Exil борется за свое будущее, партия АдГ стала крупнейшей политической силой в Эберсвальде с населением около 41 000 человек. На парламентских выборах в феврале 2025 года за них проголосовали 36% избирателей, включая многих молодых. В партийной программе AfD используются такие слова, как «преобразование культуры памяти». Что под этим подразумевают? Переоценку преступлений национал-социализма.

Exil борется против такого разбавления прошлого. Всем группам, которые приезжают сюда со всего мира, рассказывают об истории.

У костра стоит бас-гитарист группы Frau Vorne und die Hintermänner Мартин. Его чехол для гитары стоит рядом с ним. «Одна из моих родственниц умерла в Равенсбрюке [населенный пункт примерно в 60 км от Эберсвальде, где находился большой женский концлагерь. – Прим. редакции], – рассказывает он. – У нас об этом почти никогда не говорили». Мартин переехал в 1987 году с родителями в Германию из Польши. Теперь, спустя почти 40 лет, он узнает, что всего в часе езды на поезде от Берлина бывший вспомогательный концлагерь превратился в культурный центр. «То, что в таком месте теперь играет музыка, что люди приходят сюда и здесь шумно – это меня трогает».

Exil: не позволим забыть

За сценой музыканты готовятся к выступлению. Один вопрос все-таки остается: «Что сказали бывшие заключенные женщины, когда увидели это место таким, какое оно теперь?»

Ларс усмехается. «Сначала они, конечно, посмотрели – все выкрашено в черный цвет, повсюду плакаты. А потом сказали: «Нам нравится то, что вы здесь делаете. Что сюда приезжают люди со всего мира. Что здесь царят музыка и радость. И что здесь больше нет ненависти».

Тогда Ларс встает. Сейчас он объявит первую группу, поблагодарит других участников объединения, «потому что в одиночку с этим не справиться». Звучат первые аккорды гитары. Бас начинает греметь. Панки с ирокезами и лысые танцуют рядом, длинные волосы развеваются.

Шум становится настолько громким, что бурю, раскачивающую снаружи балки здания, даже не слышно.