Москва
Григорий Юдин, философ

© Greg Yudin Что для вас олицетворяет нынешнюю ситуацию — лично вашу и ситуацию в вашей стране?

В антропологии существует специальный термин, обозначающий время, когда общество оказывается между двумя периодами – один из них уже закончился, а другой ещё не начался. Это состояние называют лиминальностью (от латинского limen – порог): покинув пределы знакомого, общество ощущает смятение – прежняя нормальность уже исчезла, а новую ещё предстоит создать. Приостановка рутины создаёт ожидание, что грядет что-то совершенно иное, прежде невиданное – отсюда повсеместная уверенность, что «мир никогда не будет прежним». У этого предсказания не так много объективных оснований, зато много шансов оказаться самосбывающимся пророчеством.

Неопределённость, неожиданная непредсказуемость будущего, крах привычек и планов, которые, возможно, никогда не возобновятся – весь мир проходит через эти типичные лиминальные переживания, однако в России у них есть ещё одно значение. Россия оказалась в состоянии двойной лиминальности благодаря конституционной реформе, которая началась незадолго до эпидемии и до сих пор не закончилась. Ключевое политическое событие, по итогам которого Владимир Путин может получить мандат на пожизненное президентство, одновременно совершилось (после того как федеральный и региональные парламенты проголосовали за поправки, они вступили в силу в соответствии с Конституцией) и не завершилось (дополнительный плебисцит должен придать решению демократическую легитимность). И теперь страна разделена между теми, кто хотел бы оставить Путина навсегда, и теми, кто хотел бы заменить его новым человеком; между карантином, который так и не был официально объявлен и карантином, который фактически давно введён; между двумя версиями Конституции, которые действуют одновременно; между стабильным прошлым до остановки времени и смутным будущим после его перезапуска.

Какую стратегию Вы выбрали, чтобы справиться с ситуацией?

Мои личные обстоятельства обусловлены ещё одной лиминальностью: мой дедушка скончался в Германии как раз перед тем, как закрылись границы, так что пока так и не было возможности завершить все похоронные обряды в России. Это пример лиминальности прямо из учебника: в большинстве культур существуют так называемые «двойные похороны» – два обряда, разнесённые во времени, позволяющие сообществу сначала предаться трауру, а затем выйти из него. Сегодня множество людей оказались в этом лимбе, где потерю невозможно преодолеть, она никогда не заканчивается – все те, чьи близкие и друзья скончались от коронавируса или просто во время коронавируса.

Самый необычный элемент нынешнего лиминального периода – это изоляция, которой требуют политико-эпидемиологические органы; физическая дистанция, которую ловко называли «социальной дистанцией». Человек способен перенести лиминальность лишь благодаря тому, что она переживается коллективно: в этот период приостанавливаются все социальные деления и границы, возникает эмоциональная близость. Однако сегодня мы существуем во времени, когда даже такие стандартные лиминальные эпизоды, как смерть (или окончание школы, или день рождения) лишены способности создавать совместность. Единственный способ справиться с этим, не теряя главной человеческой способности преодолевать все ограничения – это поддерживать коллективные эмоции, не превращать физическую дистанцию в социальную.

Как пандемия изменит мир? Какими вы видите долгосрочные последствия кризиса?

Мы уже живём в мире, где человеческая биологическая жизнь стала наивысшей ценностью, легко перекрывающей все прочие мотивы. Теперь на это надстраивается идея, что человеческий контакт из-за своей телесности, материальности заразен, опасен и должен строго контролироваться. Если эта идеологическая комбинация победит, то мы окажемся в обществах, где эпидемиологические риски будут присутствовать постоянным фоном, усиливая способность государства разделять людей с помощью аппаратов надзора.

Что дает вам надежду?

Хотя изоляция и разделение уже представляются как главная политико-эпидемиологическая стратегия на ближайшие месяцы и даже годы, заточение заставило нас переосмыслить и по-новому оценить живое взаимодействие во множестве областей – от образования до спорта, от общественного транспорта до политики. Если теория лиминальности чему-то учит, так это тому, что период блокирования коллективной энергии неизбежно завершится. Есть основания надеяться, что за ним последует время политической деятельности – возможно, он позволит нам совместно построить общество, где каждый сможет рассчитывать на помощь, поддержку и заботу о здоровье без того, чтобы быть объектом надзора, контроля и изоляции.