Новый тренд в кино
Культура старения в российском и немецком кинематографе

Кадр из фильма «Тони Эрдманн», реж. Марен Аде
© Russian Report

Все чаще главными героями европейского кино становятся люди в возрасте: вспомнить хотя бы такие фильмы последних лет, как «Тони Эрдманн» Марен Аде, «Молодость» Паоло Соррентино, «Любовь» Михаэля Ханеке. Наталья Резник исследует преломление культуры старения в российском и немецком кинематографе.

Отношение к пожилому возрасту в Германии и России различно. Это обусловлено разными традициями, менталитетом, социальными условиями, экономической и политической системой. Разница видна невооруженным взглядом – немецкие пенсионеры более независимы и уверены в себе. На пенсии они планируют сделать то, что не успели в молодости: читать книги, путешествовать, рисовать, ходить в театр. «Чаще всего на вопрос, что вы будете делать на пенсии, российский гражданин отвечает: буду работать, пока не умру. Год-два жизни это сокращает» (по данным социологического опроса, проведенного РАН. (news.mail.ru)
 
В России все еще живы стереотипы советского времени – пожилые люди должны присматривать за детьми, они не имеют права жить своей жизнью (весьма частая тема на интернет-форумах – обсуждение молодыми мамами «поведения» бабушки или свекрови, которая отказывается сидеть с внуками). Одно из ярких киновоплощений этого стереотипа – советская комедия «По семейным обстоятельствам» (1978). Главная героиня (актриса Галина Польских) отказывается уйти с работы, чтобы сидеть с новорожденной внучкой (героине около 50 лет, она директор крупного предприятия), дочь воспринимает это как предательство. Главная героиня предстает в фильме самовлюбленной, эгоистичной карьеристкой, которая «строит» сотрудников и не дает жить собственным детям (лишь во второй серии, выйдя замуж, она «встает на путь исправления»).
 
По данным опросов российских и немецких социологов, как и в советское время, нередко взрослые дети в России живут в квартирах своих родителей вместе с ними. В Германии же пенсионер может продать свою квартиру, чтобы обеспечить себе достойную старость – он не обязан оставлять эту квартиру в наследство своим детям, так как считается, что дети сами в состоянии обеспечить себе жилье. Пожилые люди в Германии объединяются, деля арендную плату за общее жилище (тема организации общежития для пожилых – Senioren-Wohngemeinschaft – не первый год популярна в немецкоязычном интернете), проводят вместе досуг, путешествуют, занимаются различными хобби. В России их ровесники проводят время, в основном, дома в семейном кругу.
 
Интересно, как менялся взгляд на проблему старости в кинематографе последних десятилетий. В советском кино часто пожилые люди – это символы прежних (моральных, нравственных, честных) времен – а именно, времени ВОВ, так называемые, «героические старики» (Белорусский вокзал, 1970), которые не могут найти себя в современной жизни. В постсоветском кино старик-протагонист практически отсутствует – у пожилых людей, в основном, лишь второстепенные, характерные роли, да и то редко – исключение представляет собой протагонист фильма «Ворошиловский стрелок», 1999 (актер Михаил Ульянов). Хотя, фильм уже и постперестроечный, героя, тем не менее, можно отнести к тому же самому типу «героического старика». «Главных ролей для пожилых женщин в постсоветском кино вообще практически не нашлось (одно из немногих исключений, наряду с фильмами «Мама» и «Приходи на меня посмотреть», представляет лирическая комедия «Китайская бабушка», 2009).
 
В европейском кино за последние лет десять появился новый протагонист – такие фильмы как «Молодость»/La giovinezza (2015), «Квартет»/Quartet (2012), «Любовь»/Amour (2012), «Последняя любовь мистера Моргана»/Mr. Morgan's Last Love (2013) презентуют новый тип европейского героя. Этот герой испытывает страсти, живет воспоминаниями, совершает новые ошибки и пытается исправить старые, но при всем этом немного комичен, потому что… стар. Одна из проблем, затрагивающихся в новом европейском кино – отвержение героем самого себя в силу возраста (а также одиночество из-за неприятия ровесников, интроецированный эйджизм – предубеждение/презрение по отношению к пожилым людям – и к себе самому в том числе). Частые декорации для таких фильмов – дом престарелых (“Его последний забег/»Sein letztes Rennen», «Квартет»), дом для пенсионеров (“Лучшие дни впереди”Les beaux jours) или дорогой курорт («Молодость») на котором коротают свои дни пожилые герои – бесцельно, скучая без работы, друзей и любви, погруженные в тягостные раздумья о том, что лучшие дни позади”. Но в какой-то момент все меняется – возникает некий посланник, который пытается еще раз возвратить героя к жизни, к работе (например, в фильме «Молодость» это посланник королевы, которая мечтает увидеть бывшего известного дирижера на своем приеме) и с этого начинаются приключения главного героя.
 
В комедийном фильме «Мед в голове»/“Honig im Kopf” (2014), несмотря на гиперболизацию происходящего, тематизируется сложная для Германии проблема – отправление пожилого человека, который уже не может самостоятельно себя обслуживать, в дом престарелых. Пожилой отец семейства Амандус (немецкий актер-комик Дитер Халлерворден), становится объектом для пристального внимания со стороны собственных взрослых детей – не следует ли его уже отправить в дом престарелых, ведь у него началась болезнь Альцгеймера – и в этой ситуации на помощь к деду приходит внучка, которая помогает ему сбежать в Венецию. В каждом случае дом престарелых это хоть и ожидаемая, но трагедия – заключение старости в гетто, фрустрирующая героя. Даже в случае очень хороших условий – это все же «золотая клетка», из которой пожилые герои пытаются вырваться, чтобы еще раз почувствовать вкус жизни – заняться любимым делом, путешествовать, любить, показать на что они еще способны (драма побега из гетто старости вдохновила и немецкого студента Юджина Мерхера/Eugen Merher, чей трогательный ролик, в котором пожилой марафонец находит старые кроссовки Adidas и вырывается наконец из гнетущей атмосферы дома престарелых, набрал недавно 2 млн просмотров на YouTube).
 
Нашлись в европейском кино роли и для женщин: «Лучшие дни впереди» (2013) с Фанни Ардан и «Отчаянная домохозяйка»/Potiche с Катрин Денев (2010) демонстрируют женщин преклонного возраста, которые после долгих лет посвящения себя семье и охлаждения отношений с мужем, вновь обретают радость жизни, влюбляются, причем небезнадежно и часто в мужчину значительно моложе, находят себя в карьере. Фанни Ардан, которой после выхода на пенсию, дочь дарит путевку в дом пенсионеров, встречает там симпатичного молодого преподавателя компьютерных курсов, с которым у нее начинается страстный роман.
 
Героиня немецкого фильма «На девятом небе»/ Wolke 9 (2008) работает швеей-надомницей, но ее захлестывает внезапно вспыхнувшая страсть к одному из клиентов. В этом фильме, снятом в документальной стилистике, проблематизируется не только влюбленность, но и секс пожилых людей – все еще табуированная в современном российском и непопулярная даже в немецком обществе тема.
 
Впрочем, немецким режиссерам есть на что в этом отношении опереться в истории немецкого кино – в классической мелодраме Райнера Вернера Фассбиндера «Страх съедает душу»/Angst essen Seele auf (1974 г) поднимается тема любви в пожилом возрасте (Эмми, шестидесятилетняя вдова, страстно влюбляется в молодого марокканца Али), но Фассбиндеру интереснее все же не сами чувства, а реакция на них закосневшего в своих предрассудках бюргерского общества, в штыки встретившего влюбленность героини в гастарбайтера и подвергнувшего ее за это остракизму («Если бы я была такой женщиной, я бы стыдилась», – говорит нравоучительным тоном коллега пожилой героине).
 
«Тебе не стыдно так себя вести в твоем возрасте?» – спрашивает муж героиню фильма «На девятом небе». Героиня этого фильма по имени Инге (актриса Урсула Вернер) нисколько не напоминает кокетливую ухоженную француженку Фанни Ардан, она больше похожа на пожилую соседку по лестничной клетке – ее типаж вполне знаком каждому россиянину (стиль в одежде и интерьере квартиры сразу выдает, что дело происходит на востоке Германии). «Ну и что, что мне за шестьдесят, я что должна – еще двадцать лет закисать или что?», – отвечает она в сердцах своему суровому и неласковому супругу, который проявлению чувств предпочитает сигарету и газету, а романтическим прогулкам по лесам и полям – совместную поездку на поезде. Образ героини фильма связан с архетипом матери – она с материнской заботой ухаживает за своим престарелым мужем (неслучайно дело происходит именно в восточной части Германии – этот тип отношений в семье характерен именно для Восточной Европы). Но вдруг устоявшаяся картина рушится – и между пением в хоре пожилых женщин и играми с внуками Инге начинает встречаться с любовником. «Ты что, сошла с ума?», – сокрушается муж. Этот вопрос вообще часто задается этим главным героям, ведущим себя «не так», как от них ожидают в их возрасте. Взрослые дети (а также супруги и партнеры, ведущие себя «подобающе») становятся здесь голосом общества, фрейдовского «Сверх-Я», пытающегося пристыдить героев, призвать вести себя «достойно» (фильм «Последняя любовь мистера Моргана»). «Безумец!», – это групповая оценка, «навешивание» на человека ярлыка нарушителя установленных норм и применением против него санкций.
 
Одним из самых ярких старцев-безумцев в европейском кино последних лет стал Тони Эрдманн – 68-летний герой одноименного немецкого фильма (режиссер Марен Аде), покорившего зрителей в прошлом году в Каннах. Учитель музыки на пенсии Винфрид Конради после смерти любимого пса решает наладить отношения с собственной дочерью Инес, работающей консультантом в крупной международной компании. Отец отправляется за ней в Бухарест, находит ее офис, появляется на корпоративных тусовках – и все это в образе странного типа с устрашающей вставной челюстью и в лохматом парике, представляющегося персональным коучем по имени Тони Эрдманн. Внося изрядную долю безумия и фарса в холодный и упорядоченный корпоративный мир дочери (даже на день Рождения помощница дарит ей калькулятор), Винфрид пытается напомнить ей о тех ценностях, которым когда-то учил ее сам – любви, творчестве, свободе, радости от проживания повседневной жизни. «Ты вообще человек? Ты счастлива?», – пытается достучаться до дочери отец. Но для скептичной Инес это уже слишком: «Это очень громкие слова. Ты не мог бы немного убавить пафос?»
 
Своим присутствием Эрдманну удается снизить градус серьезности любого действа до нуля, перевернуть все происходящее с ног на голову – и тем самым продемонстрировать дочери всю абсурдность ее повседневного существования в корпоративном мирке. Его попытки увенчиваются успехом – и вот уже сама Инес встречает коллег во время вечеринки по случаю своего дня рождения абсолютно раздетой, сбрасывая вместе с дорогим обтягивающим платьем прилипшую к ней социальную маску современной бизнес-вуман.
 
Пожилой нонконформист в потрепанной рубашке, аутсайдер родом из 60-х Тони Эрдманн – классический герой карнавальной культуры, который становится социальным критиком современного мира – и не только мира тоталитарной корпоративной культуры, но и мира политики неолиберализма с его вездесущей экономической эффективностью, вытаскивая наружу такие непопулярные темы как современная колонизация, неравенство Восточной и Западной Европы, глобальное перераспределение ресурсов в интересах стран и корпораций.
 
Однако безумие пожилых героев, к сожалению, часто бывает и буквальным – иногда пожилым героем фильма становится страдающий от болезни Альцгеймера, «выживший из ума» старик – в основе такого образа лежит архетип шута, Ивана-дурака, трикстера, всегда чудом выходящего сухим из воды, которому помогает само провидение, ибо больше надеяться ему не на что (фильм «Мед в голове»). Здесь нарушение героем  общественных норм превращает происходящее из трагедии в комедию, но все же чаще – в трагикомедию.
 
Нарушение норм и сотрясение устоев современного мира не дается пожилым героям легко – однако у них нет другого выхода. Для них очень важна тема времени. Время часто становится основным источником конфликта в их довольно мирной повседневности. «У меня не так много времени, – говорит Вернер, муж героини фильма «На девятом небе» (актер Хорст Реберг). «У меня тоже не так много времени!», – кричит в ответ его супруга. Этот вопрос – успеть полноценно пожить, не так много осталось – становится причиной многих «безумств», которые совершают пожилые герои.
 
Очевидно, что новый европейский герой «третьего возраста» – это, в общем, характер далеко не новый – это давно знакомый типичный романтический герой, который восстаёт против толпы, против заведенных порядков. Просто в привычном нам контексте литературы и кино этот герой-нонконформист чаще всего молод и протестует он против социальных норм по причине своего юношеского максимализма (как герой романа «Над пропастью во ржи» Сэлинджера). А теперь максимализм у него – старческий, возникший по причине того, что не осталось времени, чтобы притворяться, ждать, терпеть и смиряться с современными условностями и канонами. Другие черты этого героя-бунтаря, отрицающего установленные социальные нормы и отвергнутого обществом – тяга к путешествиям, меланхолия, мизантропия, отчуждение, изоляция, склонность к самоанализу.
 
Герои российского фильма «Китайская бабушка» (2009) Катя и Павел (актеры Ирина Муравьева и Александр Михайлов), супружеская пара в возрасте около 60-ти лет, живут захламленной вещами советского времени квартире в маленьком городке. Павел любит выпить и все время смотрит телевизор, а Катя ворчит на него и слушает радио, повествующее о разных болезнях – картина типичного российского «доживания» пенсионеров. Они возвращаются с кладбища и Катя разговаривает с портретом на стене умершего 20 лет назад сына: «Скоро уже свидимся, соскучился, наверно!» Единственное общение для них – престарелая соседка Аннушка, регулярно заходящая в гости попросить что-нибудь из еды.
 
Но вдруг появляется Катина московская сестра Мила, которая при всей своей эксцентричности (Мила увлечена философией Фэн-шуй и китайской культурой) вносит в их жилье свежий ветер в прямом и переносном смысле – вешает в комнате «музыку ветра» и распахивает балконную дверь в давно непроветриваемой квартире («Две недели не закрывать!»). Мила ходит на свидания с разными мужчинами, делает яркий макияж, носит экстравагантную одежду. Герои сопротивляются инновациям Милы: «Умереть спокойно не дают!», ожидаемо объявляют ее безумной и пытаются пристыдить за несоответствие поведения возрасту. «Совсем кукукнулась со своей Москвой-то!», – сердито кричит Павел. «В желтых трусах по городу ходит, а? Бесстыжая!» Тем не менее, в конце фильма мы видим героев в комнате с новыми светлыми обоями, Катя одета в красивое платье, пара только что вернулась с концерта – пожилые герои незаметно для себя переориентировались с безрадостного «доживания» в ожидании смерти на нормальную, хотя и не богатую жизнь. Для среднестатистической российской действительности Мила тоже является героем-бунтарем, инноватором, который приносит в жизнь провинциальных пенсионеров образ жизни, более характерный для пожилых обитателей большого города – активность, посещение культурных мероприятий, занятие хобби (фэн шуй).
 
О чем сигнализирует появление на экране подобных героев-инноваторов? Кажется, о медленном процессе перемены или хотя бы пересмотра социальных норм под влиянием объективных изменений – старения населения. Целая плеяда европейских фильмов, появившаяся за последние 10–15 лет, свидетельствует о том, что пожилой человек в качестве главного героя выходит за пределы кино «о субкультурах» и становится обычным «мейнстримным» героем. Поскольку по прогнозам в будущем средний возраст будет все время увеличиваться (например, в Германии он уже сейчас составляет 46,3 года), нам практически гарантирован более широкий диапазон киноперсонажей преклонного возраста – хочется надеяться, что в российском кино этот феномен тоже найдет более широкое отражение, ведь и нашу страну не обошла эта демографическая тенденция. Главное, чтобы появился интерес к обычному человеку, его психологии и проблемам, что для российского массового кино пока не характерно