Визуальное представление коренных народов
Самоуправляющаяся визуальная культура

Что такое культура и как ее возрождение связано с искусством и цифровыми технологиями? Светлана Романова пишет о важности культурного участия жителей Арктики в общественной повестке и о роли визуального суверенитета коренных народов в развитии их устойчивой идентичности.
 

Светлана Романова

Разрушить укоренившиеся идеологические представления о том, что представляет из себя культура, – достаточно сложная задача, поскольку для этого требуется не только знакомство с различными художественными формами выражения, которые развились в последние годы, но и некоторое перевоспитание взгляда и ума для того, чтобы они были в состоянии воспринимать эти формы. Сложные художественные жесты можно упростить за счет использования таких знакомых форматов, как видео. Движущиеся изображения используются в повседневном общении и практически не вызывают подозрений или сомнений в качестве формы визуальной репрезентации. Изменение содержания и контекста также может привести к чему-то важному, касающемуся как повседневных вопросов, так и общественного благополучия в целом

Задача состоит в том, чтобы дать коренному населению возможность переосмыслить и изменить свои представления о том, какие культурные практики существуют в глобальной сфере и как искусство используется в качестве инструмента для получения международной поддержки.

Кто классифицируется как коренное население?
 

Сибирь занимает примерно семьдесят семь процентов территории России и включает в себя разные типы федеральных субъектов: республики, края, области, а также автономные округа. Сибирь является домом для более восьмидесяти коренных племен. Республика Саха Якутия расположена в Сибирском регионе и насчитывает восемь признанных этнических групп, пять из которых классифицируются как «коренные малочисленные» согласно официальным категориям, разработанным правительством России. Эта официальная классификация коренных народов вызывает определенное беспокойство, потому что она основана в первую очередь на численности населения и предполагаемом риске исчезновения. Эта система определений, смешанная с текущим состоянием социоэкономики, порождает запутанное разделение между коренными жителями региона. Например, доминирующая народность в Республике Саха — якуты — обладает в ней исключительной культурной, политической и экономической властью, но не имеет статуса коренного населения из-за относительно большой численности в 350.000 человек. Несмотря на отказ в статусе коренного народа, саха (якуты) сумели получить контроль над созданием и распространением изображений, представляющих этническое разнообразие в арктических сообществах республики.

Ощущение возможного исчезновения, связанное с получением статуса «коренного населения», создает у представителей этих культур ощущение обреченности и неизбежной утраты благополучия и будущего. Это самоощущение можно легко распространить и на описание судьбы любых коренных народов, но также и на все то, что мы ассоциируем со словом «Арктика». Например, образ одиночества и заброшенности в Арктике стал своего рода стереотипом в западном мире.

Жители арктических регионов стремительно утрачивают свой традиционный образ жизни

Подобные изображения ландшафта характеризуются полным игнорированием местных жителей, что создает впечатление подходящих для аренды пространств, пригодных для будущего расширения территорий. Производство и распространение измененных подобным образом изображений — это не абстрактная сила, а механизм, который уже вполне действует. Эта искаженная репрезентация не только отказывает коренным жителям в праве на визуальное существование с исторической точки зрения, но и подспудно лишает их возможности участвовать в будущих диалогах относительно земли, на которой они обитают.

Можно задаться вопросом, вызван ли этот тщательно продуманный нарратив желанием потворствовать запросам корпораций и каким образом влияние этих структур разрушает непосредственные реальности в Арктике. Что еще более важно, так это то, как такое искусственно созданное представление о земле и ее людях разрушает идентичность фактического населения Арктики. Орудием здесь выступает «образ», а его действие — это создание и проецирование образа на массы, а также способы его использования. В этом сценарии общепринятые образы функционируют в качестве валюты, с помощью которой регулируется превращение определенных социально-экономических норм в товар и эти образы затем используются в качестве инструментов для формирования социальной идентичности в интересах коммерческого присвоения обширных территорий.

По мере развития и внедрения текущей политики «современной» экономики, местные жители арктических регионов стремительно утрачивают как свой традиционный образ жизни, так и пространство, где бы его можно было практиковать. Этому способствует и нехватка земли для пастбищ, поскольку эти земли захватываются институтами ресурсного хозяйства. Другой фактор — это потеря склонности и интереса к традиционным практикам как таковым: оленеводству, рыбной ловле, охоте и т. д. Это не только продиктовано бесперспективностью традиционных отраслей (низкие доходы, тяжелый труд и т.д.), но и усугубляется созданным мифом. Миф здесь возникает как представление чьей-либо реальности через призму капитализма. Доступность последних технологических достижений (телефоны, камеры, компьютеры и т. д.) создала среду, в которой передатчики этого мифа стали как бы продолжением нашего тела. Визуальный язык не только является новой формой общения у этих народов, но также превратился в силу, которая может захватывать и монополизировать концепции, контекст и повествования, создавая новые нормы визуального представления и навязывая предпочтительный для себя архетип. Разобщенность в репрезентативной идее в результате приводит к тому, что реальность этих образов оказывается приглушенной, а сложность арктических сообществ в глобальном сознании – упрощенной. Становится очевидным отсутствие механизмов и платформ для поддержки производства автономного и самостоятельного контента с точки зрения его первоначальных обитателей. Признание этого не только принесет пользу культуре и обеспечит ее сохранение в современной форме, но также будет действовать как щит, заново контекстуализируя, что такое Арктика и кто ее населяет. Есть даже вероятность того, что это могло бы вновь разжечь интерес к вопросу сохранения этой культуры и стремление найти новые альтернативные способы этической адаптации традиций к современному режиму.

Isuma.TV как пример коллективного освобождения

Прекрасным примером того, как выглядит культурное возрождение в эпоху цифровых технологий, является Isuma.TV — проект кинорежиссера Захариаса Кунука, который живет в канадском регионе Нунавут и исследует культурные особенности жителей Нунавута. Isuma.TV — это обновляемый каталог видеороликов, которые снимают местные жители. В этом производстве изображений есть сдвиг в подходе — он не говорит про сообщество, он говорит изнутри сообщества, для сообщества и о сообществе. И его главная цель — не только сохранять и документировать язык и традиции культуры, но и создавать безопасное пространство (фактическое или кибернетическое) для обмена информацией и ведения дискуссий на актуальные темы, которые могут быть специфичными для региона и затрагивать сложные культурные особенности и ценности. Такая социальная практика наводит мосты между разными поколениями людей и, как следствие, трансформирует социальный климат, повышая интерес как к себе, так и к и благополучию своего сообщества. Isuma.TV доказывает, что коллективная эмансипация достижима и что доступ к контролю визуального представления своей этнографической идентичности — это не только создание образа, но и активная политическая позиция, которая может привести к этногенезу и создать устойчивые системы знаний.

Однако, чтобы добиться таких выдающихся результатов, нужно проложить себе дорогу по каменистой тропе. Камни в случае арктической Республики Саха — это отсутствие модернизации во всех сферах. Чтобы культура развивалась, необходим механизм ее поддержки изнутри инфраструктуры. Мы не только сталкиваемся с концептуальной изоляцией, которая является синонимом слова «Арктика», мы также переживаем фактическую изоляцию в результате высоких цен на любой доступный транспорт, который связывает нас с большим миром. Кроме того, здесь нет устойчивых форм и выходов общения, ведь интернет практически отсутствует. Такое отсутствие информационного обмена создает застой, который можно легко увидеть, глядя на текущее состояние культурных организаций и способы их работы. Зависимые от необходимости исполнять ту роль, которая была разработана для них после изобретения архаической идеи коренных народов, местные искусства и ремесла существуют в непроницаемом временном пузыре. Речь здесь идет не о том, чтобы препятствовать реальным традициям декоративно-прикладного искусства, которые все еще существуют, а, скорее, о том, чтобы изменить то, как эти продукты могут использоваться, распространяться и восприниматься в контексте собственности на средства культурного производства.