Разговорный час – колонка о языке
Английский – это по-испански немецкий

В языке детей живут поэзия и философия. А что мы, взрослые, можем из него почерпнуть для себя?
 

Томас Бём

Когда нашей дочери было три, она сильно заболела. Несколько дней она только и делала, что спала и хныкала. Однажды утром, когда самое худшее уже было позади, она посмотрела на меня стеклянными глазами и спросила: «Где меня нет?» И вслед за этим: «Папа, английский – это по-испански немецкий». Для меня это был знак, что пора взять тетрадь и начать записывать за ней и ее сестрой все их любопытные выражения. Например, такие вещи: «Бывает четыре времени года: лето, осень, зима и снег», «Папа, почистишь мне мячик?» (то есть нужно было почистить апельсин), «На день рождения тигру наверняка дарят мясо» или «Вода не крошится». Со временем из этого начали складываться небольшие истории: «У людей несколько жизней. У них есть мертвая жизнь, когда они лежат в могиле и уже многое не могут: есть, пить, говорить, пукать, кататься на велосипеде, читать. И они не могут общаться с другими мертвыми. Зато они видят свой скелет, а живые нет».

Необъяснимая магия мира

Так, за годы набралась целая книга таких историй, и мы все вместе с удовольствием их вместе перечитывали, потому что вместе со словами к нам возвращались воспоминания о тех временах. Но мы никак не могли вспомнить, как же они всё-таки выучили язык. Да, мы много говорили, пели, читали вслух. Они ходили в детский сад. Но это совсем не объясняет вопрос вроде «А кто придумал слово "очевидно"?», заданный дочерью в 4 года.

Все обнаруженные мной теории того, как дети осваивают родной язык, не убедили меня уже потому, что их много и все они, так или иначе, верны. Где-то говорится, что язык уже имеется в человеке, когда он рождается, кто-то считает развитие речи результатом взаимодействия с внешним миром, а кто-то – просто этапом общего развития ребенка. Во всех этих научных изысканиях мне не хватает одного – поэзии. Поэзии в самом важном для меня смысле – как прикосновения к необъяснимой магии мира.

Утопия детского языка

Язык детей обладает собственной красотой, он по-настоящему "невинен" и прямо-таки наполнен философией, он наводит на размышления, в том числе и о сущности языка. Разве не присвоено каждой вещи, каждой идее в мире какое-то слово? Слово, которое во всех языках выглядит по-разному (но в родственных языках может быть одинаковым или похожим)? И даже если я выучу все слова языка – что в принципе невозможно, все слова знает только словарь или почти все, ведь только появившиеся на свет слова скрыты от его глаз – я все равно еще долго не смогу на нем говорить. Потому что я не знаю культуры языка. Я не знаком с контекстами, ударениями, социальной грамматикой – уже молчу о грамматике в целом.

Это всё звучит так сложно – и каким легким, игривым в сравнении оказывается детский язык, в котором живет, на мой взгляд, самое важное – утопия. Язык всегда можно выучить заново. Почему бы теперь не проделать это иначе? Пройти путь не от ребенка к взрослому, а наоборот - от взрослого мышления обратно к детскому. Я ни в коем случае не говорю о регрессии, о незрелом, инфантильном поведении некоторых взрослых. А говорю об открытости, непосредственности, эмпатии, что в особой степени свойственно детям.

Стремление к доверию

Однажды во время прогулки мы увидели аиста, он искал пищу на лугу всего в нескольких метрах от нас. Наша младшая дочь сказала тогда: «Животные доверяют нам, потому что знают: мы не хотим их убивать. Поэтому и они не причиняют нам вреда». Как мог бы выглядеть мир, в котором всё, не только отношения между человеком и животным, было бы построено на стремлении к доверию? Мир, в котором одним предложением так легко стираются (языковые) границы: «Английский – по-испански немецкий». Мир, в котором мы не зацикливаемся на своей банальной повседневной жизни, а спрашиваем себя периодически: «Где меня нет?»
 
На этой ноте – снова цитирую одну из моих дочерей – я хочу передать всем языковым детям, оберегающим поэзию детского языка, «теплый привет из Берлина и из меня».