В своей живописи Кристиан Аберле создаёт новую систему связей графических элементов. Он рассекает объекты своего исследования с помощью цифровых технологий, чтобы в дальнейшем воссоздать и собрать из них цветовую поверхность на монохромном фоне. Кажется, что Аберле бросает вызов привычному соотношению переднего, среднего и заднего планов. При этом он уходит от собственной субъективности, чтобы обратить внимание на субъективность изображений, которые могут восприниматься как объективные. Результатом этого становятся концептуальные, лирические образы, напоминающие визуализацию звука.
Rudiment I, Rudiment II, Rudiment III
Создаваемые для конкретного места и оттого недолговечные работы Лизы Буше выходят за пределы холста и взаимодействуют со стенами, окнами, светом и пространством. Так художница создает минималистические, двухмерные и трехмерные картины и инсталляции, используя аэрозольную черную краску и белый скотч. Формальный язык Буше уходит от заимствованных слов, фраз и их значений, представляя в законченной работе лишь их суть. Таким образом, она создает письменные знаки – алфавит, разработанный самой художницей, напоминающий распыленный шрифт граффити. Выявляя суть, Буше создаёт визуальный язык, претендующий на универсальность. Благодаря прозрачности и хрупкости материала конечный результат отсылает как к процессу создания, так и к уязвимости работы.
«Meта», 2017. Аэрозольная краска, скотч. | © MMOMA
Как правило, инсталляции Надин Штедлер экспонируются прямо на полу. Валуны из окрестностей Москвы, покрытые полиэстеровой тканью с напечатанным рисунком, отсылают к истории материальной культуры. Необработанный камень противопоставлен искусственно созданной с помощью трудоемкого процесса печати текстильной материи, изображающей функциональную одежду. Пластиковые складки на покрывающей камни ткани, выглядят так, будто эта одежда надета на человека. При этом свойства материала связаны с изображенным на нем мотивом. Представлена одежда с самыми разными функциями. Кимоно, в первую очередь, связано с культурой, в то время как огнеупорная накидка или ветровка служат механической защитой. Композиция может восприниматься как часть некого антропологического исследования, о котором можно говорить как в историческом, так и в футуристическом ключе.
В своем романе «Мы дети станции Зоо» Кристиана Ф. описала огромный жилой комплекс в районе Гропиусштадт как место, где «вокруг только моча и дерьмо». Этот район Берлина, спроектированный Вальтером Гропиусом, к 1962 году должен был стать зеленым, светлым, солнечным и полным воздуха. Планы не сбылись из-за строительства Берлинской стены в августе 1961 года. Из-за нехватки пространства вместо пятиэтажек были построены тридцатиэтажные здания; идеалистический проект социального жилья превратился в средоточие социальных проблем. Гропиусштадт избавился от плохой репутации лишь в последние годы; а вот заброшенный соседний район сохранил ее по сей день. Таким Гропиусштадт представляется в видео Сары Ленерер «Образы, я вижу симптомы, а не отражения*». В своей работе она образно рассказывает о схожих пригородных строительных проектах, которые из утопии превратились в социально неблагополучные и изолированные районы, позабытые жители которых не имеют никаких шансов на лучшую жизнь. В представленных ею образах прослеживаются литературные цитаты из творчества таких писательниц, как Лидия Дэвис и Джоан Дидион, которые говорят о соматических, психологических и социальных симптомах своего времени.
Действие видео Юлии Вайсенберг «Чтобы тебе было комфортно» разворачивается в «умном городе», а его главная героиня, жительница А, живет в одном из «умных домов». Сюжет построен вокруг значения слова «smart», которое как прилагательное означает «толковый», «изящный» или «проворный», но как глагол – «чувствовать боль» или «страдать». Повествование, прерываемое рекламными блоками, концентрируется на процессах коммуникации. Умный город или умный дом характеризуются тем, что все предметы находятся в постоянном взаимодействии посредством интернета вещей. Их основная цель – достичь максимально возможной безопасности и эффективности расходования энергии. С другой стороны, постоянный сбор информации означает, что жизнь обитателей города находится под постоянным наблюдением. На видео жительница А общается с виртуальным собеседником в различных ситуациях. Разговор идет о банальных вещах – одежде, текстовых сообщениях, ее рабочем месте и новых туфлях. По форме эта коммуникация напоминает чаты социальных сетей. Помимо рекламных блоков основное повествование перемежается с диалогом трех париков, парящих над городом. Они обсуждают некий секрет и то, стоит ли его сохранить или раскрыть. Тексты для видео были разработаны на основе высказываний о защите информации бывшего исполнительного директора Google Эрика Шмидта и презентации Рема Колхаса на тему «умного города» 2014 года.
Основные медиумы, с которыми работает Алексей Таруц, – перформативная и ситуационная практики. В своих проектах художник обращает внимание зрителя на проблематику события, его производства и репрезентации. Таруц рассматривает само по себе событие как перформативную среду и символический объект мгновенного культурного обмена в эпоху семиокапитализма. В своих работах Таруц исследует неврозы современности, сформированные одержимостью немедленной репрезентацией и политикой «пост-правды», разочарованием в сети интернет и чрезмерным воздействием вау-эффектов.
Часто Таруц использует звук и музыку в качестве выразительных средств для осмысления аффектов, производимых массовой культурой и другими структурами власти. Диджей сет художника составлен из звуков природы и релаксационной музыки, смешанной с удаленным эхом ревущих EDM фестивалей. Эту звуковую среду можно определить как символическое расстояние между недоступным событием и иллюзией его избежания.