Берлинале 2021
Особенности национальной рыбалки

В секции «Форум» Берлинского кинофестиваля выделяется «Дочь рыбака» – славянская фэшн-сказка в советских декорациях. В ней девушки из современной России пытаются узнать свое будущее, разбираясь с фольклорным прошлым. Кому суждено быть Царевной-лебедем, кому – Царевной Несмеяной, а кому – Царевной–лягушкой?

Егор Москвитин

Юлдус Бахтиозина – дебютант в режиссуре полнометражного кино, но ветеран в фотографии. Ее снимки, выворачивающие наизнанку стереотипные сюжеты, используются в итальянском Voguе и кампаниях Gucci. А интерес к тому, как национальные сказки и фольклор предопределяют динамические стереотипы современных людей, в 2014-м году позволил ей стать первым в истории российским спикером на конференции TED в Ванкувере. Опыт видеоарта у Бахтиозиной перед дебютом тоже был. В открытом доступе есть причудливый короткий метр и клипы, в том числе для группы «Мумий Тролль». Но посмотрев эти ролики, все равно не представить то путешествие, которое ждет зрителя в «Дочери рыбака».

Полина – возвышенная девушка с хронической бессонницей и неразделенной любовью. Вместе с доброй – не чета мачехам из европейских сказок – начальницей она торгует рыбой в киоске на берегу Невы. Христианский символ не пользуется спросом, но одна покупательница – эксцентричная бабушка, которую легко могла бы сыграть писательница Людмила Петрушевская – все же находится. И в благодарность дарит Полине волшебный чай, который вернет той сон. Но просыпается девушка в причудливом месте – некоем советском с виду бюрократическом заведении, где юных особ готовят к роли сказочных царевен. Теперь ей предстоит пройти то, что в российском образовании называют «профориентацией» – то есть выполнить испытания и узнать, каким из сказочных персонажей ей суждено быть.

Декорации, костюмы и образы в фильме – нечто неописуемое. Сама Бахтиозина говорит, что вдохновлялась фильмами Ренаты Литвиновой. Но сказка Бахтиозиной сочетается со сказкой Литвиновой примерно так же, как хиты певиц Монеточки и Гречки – со шлягерами Земфиры. Последний – холодный и сонный – фильм Литвиновой называется «Северный ветер». Безумная энергия Бахтиозиной на его фоне – настоящий южный поток.

 

Желание найти в фольклорном прошлом ответ на вопрос, кем мы стали сегодня, для русской культуры – почти что фетиш. Книги «Морфология волшебной сказки» и «Дорога в Тридесятое царство» – филологические исследования базовых нарративов, которые мы до сих пор воспроизводим и в повседневном быту, и в художественных сюжетах. Бывший министр культуры России в свое время прославился монографиями, в которых разоблачал стереотипные мифы о русском народе – о его лени, пьянстве и долготерпении. А любимый всей страной фильм «Чародеи» (и лежащие в его основе тексты фантастов братьев Стругацких) сталкивал советских граждан с персонажами из сказок – и нежно посмеивался над нашей неистребимой верой в чудеса. Есть у нас и совершенно дикий фильм–сказка «Страна ОЗ» Василия Сигарева, в котором следование волшебным сюжетам заводит героев в тупик саморазрушения. Найти выход из этого лабиринта может лишь пьяный.

Но «Дочь рыбака» – плод совсем другой эпохи, и сравнивать ее хочется с совсем другими особами королевских кровей. В первую очередь, с «Принцем Госплана» Виктора Пелевина  – повестью 1991–го года, в которой молодой программист из никому уже не нужного советского госучреждения прямо на работе проваливался в сюжеты ранних компьютерных игр. Бессмысленная реальность стиралась, а образы из нового – цифрового – времени становились все яснее. Вера в то, что ты принц, который должен спасти дочь султана, придавала замершей жизни благородный мотив.

Другие царевны, без которых не обойтись в разговоре о «Дочери рыбака» – это целый пантеон принцесс из мультфильмов Disney. Каждая из них уникальна, но всех объединяет понятная жизненная стратегия. И если в ранних мультфильмах американской студии эта стратегия сводилась к скромному и прилежному труду в ожидании сказочного принца, то в последние десятилетия принцессы пережили эмансипацию. Отныне их судьба – подвиг, который хоть и совершается номинально во имя других, но приносит пользу в первую очередь самим героиням. В каждом мультфильме они сопротивляются судьбе, которую готовят им родители (если те вообще живы: Disney предпочитает сирот), бегут из пресловутой зоны комфорта, отправляются на поиски себя, а самореализовавшись, спасают и свои семьи. Романтическое чувство в этом приключении – приятный, но необязательный бонус. Главный приз – обретение себя.

В «Дочке рыбака» тоже представлена целая «мультивселенная» славянских царевен – но как жить в России и быть счастливой, ни одна из них не подскажет. Потому что в этой сказке все вперемешку. Кроме фольклорных сюжетов и советского быта на главную героиню весь фильм давят абсурдная реклама («Мысли позитивно!») и забавные, но в сущности страшные корпоративные наставницы («Ты работаешь в конкурентной среде!»). На праздничном столе – устрицы и салат оливье. Под русскими кокошниками – балаклавы а–ля Pussy Riot. На славянских ногах – итальянские сапоги.

И первое же испытание, с которым сталкивается героиня, поставит в тупик даже самого просвещенного из зрителей. Девушке нужно попасть в заветный кабинет, который охраняет безразличная секретарша. В очереди на собеседование – десяток других потенциальных царевен. Как поступить героине – ждать своего часа, дать стражнице взятку, включить красноречие, надавить на жалость, применить силу и ловкость? Казалось бы, в цивилизованном мире сценарий решения проблемы ровно один: встать в очередь. Но в русском сюжете нужно учесть слишком много факторов – и опыт столкновения с системным хамством в госучреждениях;  и привычку бороться за ресурсы, которых никогда не хватает на всех; и саму логику сказки, мир которой только для того и нужен, чтобы вращаться вокруг героя. Так что от вариантов развития событий у русской царевны – в отличие от «диснеевской» – кружится голова. И как тут не уронить кокошник.